Всем привет!
меня по-моему уже в архив запихнули...
Простите, что я пропала так на долго... К осени постараюсь вернуться так сказать в строй)
искренне извиняюсь,
ваша Squirrel/

---

С праздником всех!!!!!!!!!!!

Всем привет!
Для начала спасибо тем, кто поздравил меня с днюхой)))) Посылаю вам воздушные поцелуи
Ну и конечно всех-всех с наступающим или уже наступившим новым годом!

---

Поттер не может быть в Слизерине! Глава 12

Глава 12

Решить абсолютно не решаемую проблему с метлой оказалось на удивление просто, правда только для Альбуса Дамблдора и замершего за ним статуей в позе великого захватчика – Северуса Снейпа. Вряд ли еще у кого-нибудь прокатило что-нибудь подобное, да еще и так, что желающих разбираться бы и не нашлось.
Но результат был мгновенным и поразительным – я, в который раз в жизни, стал исключением из правил и спокойно мог тащить с собой на задание все, что душе угодно. Как выразился Фадж: «Да пусть идет хоть с пумегнетом! Лишь бы подальше от министерства!». Что такое пумегнет я понятия не имел, поэтому спросил у директора, что это такое. Как выяснилось в результате: у Фаджа был тролль по магловеденью, ну прям как у меня. Только у него он был из-за того, что он плохо запоминает странные слова, а у меня – потому что еще на третьем курсе разбил три стеллажа пособий одним единственным выстрелом из рогатки, найденной там же. С тех пор я получаю только тролли по этому предмету.
Вот так вот я, прижимая к себе метлу Драко, свою бы я ни за какие коврижки не понес с собой, отправился на свидание с драконом. А метлу Драко я даже пообещал сломать, чтобы Люциус купил своему сыну новую, со встроенным навигатором. Зачем Драко нужен навигатор на квиддичном поле было не понятно.
Скажу по секрету, не один чемпион даже не пытался скрыть своего жульничества, кроме Диггори конечно. Тот вообще оказался в пролете и спешно штудировал книгу по драконам сидя прямо на полу палатки. Мне даже на секунду стало его жалко, но лишь на одну, потому что в следующую я поцапался с Делакур, огрел метлой Крама за слишком недовольную рожу и уронил на Диггори стопку книг, которая аккуратно была сложена на столе, за слишком громкий бубнеж по поводу директорских любимчиков и ползучих гадов из слизеринских подземелий.
Если подумать, то на этом турнире не было ни одного участника, который бы ни разу не сжульничал, не обманул или не попытался подставить другого. Особенно старались директора. Мои противники были один коварней другого, но я проигрываю только Северусу и то, только потому, что сам хочу или потому, что у Сева заканчивается терпение, а у меня заканчивается оптимизм, с которым я терплю буйные всплески нервного раздражения моего любимого.
Потрепать свои нервы наедине со злобной огнедышащей букашкой-переростком мне выпало последним. За это время, Северус, ошивающийся неподалеку, трижды пожелал мне удачи, пять, раз пообещал прибить, семь раз дал подзатыльник за то, что я позволил себе лишние мысли за пределами подземелий и один раз пообещал, что если я разберусь с драконом без жертв с обеих сторон, всю следующую неделю я буду командовать.
Северус всегда знает, как заинтересовать и правильно направить меня.
Окрыленный я отправился в логово дракона, хоть и не на секунду не желал становиться героем.
Хотите верьте, хотите нет… Но я не убил ни одного дракона! И даже не сделал омлета из драконьей кладки – все-таки в полетах я ас, и этого не отдать. Должен же я хоть что-то уметь? Ну и подумаешь, что дракон сбежал… Ну подумаешь, чуть не сожрал полгриффиндорской трибуны… Я то тут не причем! Я же не виноват, что не понравился этой рептилии, да так, что она свалила, порвав все цепи, чтобы пообедать Лонгботтомом и съесть на десерт всех Уизли.
Судьи тоже так посчитали к великой радости всех представителей зеленого факультета. А может они радовались, что дракон решил перекусить не ими. А может, их обрадовало то, с какой проворностью Лонгботом залез своей толстой тушкой под трибунную скамейку.
Получив высшие баллы, которые не смогла оспорить даже Флер со своими вейлочарами, которыми она воздействовала на судей. Ей пришлось спешно заткнуться и прекратить превращать судей в желе, после того, как я намекнул, что знаю с кем она трахалась три ночи назад в сарае для метел. Я, правда, не разглядел, кто это был, но все же, видно, попал в точку, потому что блондинка тут же захлопнула рот и потупила глазки, одновременно позеленев как та елка, что еще в начале дня росла и радовалась мимолетному солнышку, а потом в секунду заполыхала и превратилась в головешки, в общем, как и добрая половина деревьев в запретном лесу.
Получив моральное удовлетворение от испуганного выражения Делакур, разозленного лица Каркарова, который пытался быть джентльменом и понурой головы Диггори, которого дракон почти превратил в шашлык, я отправился праздновать свою победу в родные подземелья слизеринской гостиной. Тем более, пока весь преподавательский состав ловил беглого дракона, Драко с Панс и еще несколько старшекурсников развернули бурную деятельность по организации праздника. Благо все всегда было наготове…. Под огромными кроватями Крэбба и Гойла.
В результате, мы с чьей-то подачи сыграли в карты на раздевание. Те, кто не разделся в период игры, танцевали стриптиз на столе под звуки полученного мной яйца. Какой-то старшекурсник сделал мне татуировку в виде Венгерской хвостороги, которая и по нынешний день летает по моему телу, но все же предпочитает более интимные места, доводя этим Сева до состояния при котором он издает непонятные звуки.
В завершении вечера все, кто хоть как-то стоял на ногах отправились совершать подвиги вне гостиной нашего змеиного факультета. Уверяю вас это были не те, кто меньше всего выпил в силу своего юного возраста и не те, кому посчастливилось получить бутылкой по лбу еще в начале вечера от нашего старосты, который, ругаясь как магловский сапожник или владелец кабаньей головы потылся навести порядок на вверенной ему территории. И он бы его навел, порядок этот, если бы его напарница, которую видно Северус назначал в сильном подпитии, сама не врезала ему по голове статуэткой, которая стояла у нас на каминной полке, когда он попутно с наведение порядка решил залезть под юбку ее подруги.
Кстати, выползая из гостиной, мы из чисто альтруистических соображений шли помогать нашим старостам патрулировать коридоры. Мы даже прихватили их с собой и сгрузили на Крэбба, чтобы профессора не подумали, что Айрис и Энтони отлынивают от своих обязанностей. Еле же держащегося на ногах Крэбба пришлось тащить Гойлу, который и Хагрида на своем горбу перетащит, если надо будет.
В результате нашего похода с лестницы было спущено три доспеха, каждый из которых, по мнению Макгонагл, был старше самого Мерлина и ее вместе взятых. То, что они были старше Мерлина я, конечно же, не сомневался, но вот на счет возраста Макгонагл… Столько прожить могут только мумии, кем и является, по негласному решению всех слизеринцев, почти всех когтевранцев и даже нескольких особо продвинутых хаффлпафцев, декан гриффиндорцев.
Также нами были задеты и опрокинуты пять портретов очень уважаемых магических деятелей и один портрет неуважаемого – Сэр Кэддоган сам напросился…
После того как Гойл попрыгал на одной из лестниц, она отказывается менять направление, а Сибилла Трелони до сих пор заикается при виде меня и Драко. Не нужно было все-таки предлагать ей выпить и сыграть с нами в карты Таро, которые она постоянно таскает с собой.
В конце-концов мы были отловлены Макгонагл и водворены в кабинет директора, где в этот момент находился многоуважаемый и только мной любимый Северус Снейп. Хочу сказать, любимым в тот вечер он оставался недолго, так же исчезло и мое желание выпить еще. К счастью Гойл где-то потерял Крэбба, а вместе с ним и наших старост. Мы лишь надеялись, что он потерял их не на той несчастной лестнице.
По-настоящему злой Северус Снейп – это явление довольно редкое даже для меня. Обычно Сев просто недоволен, ну или, что чаще бывает, просто встал не с той ноги.
Поблажек мне никаких не дали, не помогло даже то, что я придумал гениальную историю, объясняющую наш непотребный, по словам Макгонагл вид. Не избавили меня мои талант виртуозно врать и от участи личного домработника Северуса Снейпа..
Но помимо нашей незавидной участи на ближайшие несколько лет, и другие беды свалились на наши головы: мы лишились годового запаса спиртного, который с таким трудом протаскивали по бутылке за раз.
В результате обыска нашей слизеринской норы, в личных запасах нашего декана осело двадцать три литра лучшего коллекционного виски, которое пьют только в доме Малфоев, откуда оно и было, в общем, вывезено, а также тридцать бутылок непонятной гадости, польза от которой лишь в крепости и градусе. Эти бутылки осели в хижине Хагрида, которому абсолютно все равно, что пить, как, в общем, и каждому гриффиндорцу.
Великодушный Северус оставил нам только клубничные тянучки и лакричные палочки, которым я нашел особое применение. А именно в моменты, когда Северус появлялся в радиусе моего обзора.
К рождеству, когда я немного расслабился и с удвоенной силой стал атаковать непреступное тело моего возлюбленного, у меня появилась еще одна проблема, по своим реальным размерам даже больше, чем Венгерская Хвосторога, занимающаяся с Китайским огненным шаром непотребностями, а именно такое слово использует Макгонагл, когда застает в укромных местах какую-нибудь парочку в разных степенях раздетости. Передо мной встало аж сразу несколько задач: первая и, по-моему мнению, самая легкая – найти девушку, которая согласилась бы пойти со мной на чертов бал. Причем нужно было найти особу именно женского пола, а не переодетого первокурсника с хафлпафа, который готов в лепешку расшибиться ради того, чтобы великий герой расписался на его лбу. Вторая заключалась в том, чтобы за оставшееся время хотя бы как-то научиться танцевать, чтобы вдруг не испортить себе звание гения во всем, кроме учебы. Третья и самая трудная, при этом до неприличия нормальная, задача состояла в том, чтобы найти такую девушку, от которой не начнет колбасить хотя бы до бала. К таким относится только Панс, но она всегда с Драко, и Грейнджер, но к ней у меня только одно желание: прибить незамедлительно. Последняя же задача была просто моим бредом, поэтому ее лучше навсегда оставить в секрете, даже от себя.
Я всеми правдами и неправдами всеми мыслимыми и немыслимыми способами пытался раствориться в пространстве. Я честно пытался сказаться смертельно непередвигаемым больным, которого покусал огнекраб, потоптался скучечервь, и кем закусила ядовитая акация из теплицы профессора Спраут. Но мне почему-то не поверила даже Трелони, правда мадам Помфри оценила высококачественную иллюзию ран, которые помог навести мне Драко, и синяки, за которыми я специально ходил подразнить взбешенных гиппогрифов в лице рыжих гриффиндорцев.
Я метал, я рвал, я бился головой обо все мягкие поверхности, я почти согласился на резиновую куклу, которую мне обещал достать Драко. Я нашел в себе силы отказать десяти девушкам от одиннадцать до тринадцати, которые видели во мне билет на бал, и пятнадцати девушкам, с которыми мне не помогли даже каблуки и ходули. А самое главное: я послал Флер Делакур, которая пыталась воздействовать на меня вейлочарами. О как это было гнусно и коварно с ее стороны, а самое главное, как это смотрелось жалко. Можно было, конечно, пригласить кого-нибудь со слизерина или даже поставить перед фактом Гринграсс, но мне было лень. Правда было еще одно: слизеринцы прекрасно знали меня и побаивались. Вполне нормальное чувство, имеющееся у всех, кто меня хорошо знает, кроме гриффиндорцев и Волдеморта, но если последний – это особый случай, то грифы – это вполне нормальный диагноз.
Рождество неумолимо приближалось, окуная всех в какую-то манию. Все попытки Альбуса подсунуть мне девушку, почему-то не слишком привлекательной наружности, жестко игнорировались и, в конце-концов, даже у Сева сдали нервы, поэтому все попытки быстро сошли на нет.
На радостях, что меня оставили в покое, я даже не стал поджигать елку, которую притащил Хагрид, буквально сметя меня с дороги. Я погрузился в хандру, утянув в нее, за одно, и Драко. Ну, или это он потянул меня туда за собой, устав от Панси, которая, поддавшись общей панике, тоже сдвинулась на платьях, заколках и расцветках. А уж от ее бесконечного: мне идет только красный, но я не могу одеться в цвета Гриффиндора, достал не только Дракошу и весь факультет, но и несчастного филина Малфоев, которого Панс от Хогвартса до знаменитых магазинов Парижа. Вы когда-нибудь видели нервный тик у совы? Нет? Считайте вам несказанно повезло… Или не повезло, если вы ветеринар и любите примечательные случаи в своей практике.
На бал я отправился в гордом одиночестве, злобным взглядом отгоняя тех, кто остался без пары. Я даже немного посочувствовал Драко, который сразу же попал в загребущие руки Панси, но у нее хотя бы так глаза не горели в желании обрести любовь своей жизни на этом празднике жизни для влюбленных парочек.
Бал я открывать отказался и даже от стенки отклеиваться не желал, убеждая преподавателей, что без моей поддержки та рухнет. Дамблдор тщетно примерял ко мне выуженных из толпы девушек. Даже сева подключил… Нашел кого… Более солидарного со мной человека найти было просто не реально. Так бы я и сопротивлялся, если бы директор не сказал мне, что если я сейчас же не выберу себе девушку и не станцую с ней хотя бы что-нибудь, моей парой станет Макгонагл под заклятием приклеивания. Я моментально представил эту картину и, видно, позеленел, сравнявшись цветом со своей парадной мантией. Схватив первую попавшуюся девушку, которая, на мое счастье, оказалась не Уизли и не Грейнджер, я отправился давить ей ноги в танце. В результате так и не стало понятно, кто пострадал сильнее и чьи конечности оказались более не уклюжими. Но мы, по-крайней мере, повеселили народ, особенно в тот момент, когда моя партнерша улепетывала от меня в стиле золушки: то есть, не сообщив своего имени и потеряв туфли.
Остатки вечера я и Драко провели в парке, прячась от разгневанной Панси, чьи мечты явно не были исполнены, и Сева, который всерьез вознамерился реквизировать нашу бутылку огневиски, которую мы, в свою очередь, тоже у кого-то реквизировали. Наверное, туда что-то добавили, потому что даже в моих глазах начало забавно троиться. И именно в таком состоянии нас отыскали Северус и мистер Малфой-старший. А дальше…
А дальше была лекция на тему «стыдно».
Стыдно вести себя так безответственно, для представителей нашего доблестного слизеринского факультета.
Стыдно для нас, наследников двух великих родов, показываться на людях в таком виде. (Я честно пытался найти этих людей, которым мы так не вовремя показались на глаз, но кроме скамейки, под которой мы с Драко примостились, кустов, Северуса и Люциуса, в тройных экземплярах, никого не увидел).
На пятом «стыдно», которое касалось Панси, обиженной и брошенной в одиночестве… Драко стошнило… на ботинки отцу… Это было на столько ужасающе, что даже мой пьяный мозг, сам, без моего вмешательства, просчитал нашу с Драко дальнейшую судьбу. Хотя мне, можно сказать, повезло: я успел отползти на приличное расстояние, прежде чем разразился гром, и началась новая лекция на тему: «не умеешь пить – не берись». Мысленно пожелав другу удачи, я полез под ближайший кустик, но был вытянут обратно за шкирку Северусом. Конфисковав бережно прижимаемую к груди бутылку и назначив кучу отработок, мой зельевар растворился в темноте.
В общем, количество отработок заработанных за свою жизнь вряд ли когда-нибудь кончится, а если и кончится, то вряд ли до того, как я окончу школу. Видно на роду мне написано пахать на благо зельеваренья и зельевара, в лице Северуса Снейпа.

@темы: "Поттер не может быть в слизерине!", "ГП", "Мои фанфики"

---

25.10.2009 в 08:08

Пишет  Wolna:

Рекомендую Всем Слэшерам!!!

24.10.2009 в 20:59

Пишет  Mister Snape:

24.10.2009 в 20:05

Пишет  Another Gay School:

ну наконец-то!
Сегодня на Слэшконе 2009 состоялся первый показ нашего фильма!
Мы очень надеемся, что всем понравилась наша работа. Спасибо всем тем, кто поддерживал нас своими аплодисментами и смехом)
Здесь мы хотим выложить наш фильм как для тех, кто не смог присутствовать на Слэшконе, так и для тех, кто хотел бы посмотреть его еще раз))

@темы: "ГП"

---

Нельзя запретить любить

Название: Нельзя запретить любить.
Автор: squirrel1289
Тип: яой
Рейтинг: Нц (Я ниже уже не пишу)
Саммари: просто история любви учителя и ученика.
Предупреждение: один из героев еще не совсем совершеннолетний. ервая попытка написать оридж самостоятельно.

Часть 2

Андрей

Он спит на моей кровати, его длинные волосы разметались по подушке. Темные, завивающиеся на концах локоны, мне почему-то кажется, что они очень мягкие на ощупь. Так хочется до них дотронуться , прикоснуться к ним, к нему, к его губам. Когда я увидел его в первый раз, эти губы были крепко сжаты, а глаза вызывающе смотрели на меня.
Большие карие глаза с еле заметным огнем внутри зрачков. Когда он злиться – этот огонь разгорается с огромной силой, но потом снова гаснет, оставляя лишь зияющую пустоту с еле-еле тлеющими углями. Эта пустота затягивает и пугает, но при этом остается слишком важной деталью, неотъемлемой частью Валеры.
Я внимательно изучаю тонкое, кажущееся бесплотным тело, которое сейчас купается в утреннем свете. Так и хочется сжать его в объятиях навеки. В свете дня уже можно разглядеть еле заметные синяки на руках. За несколько дней, что он живет у меня, они успели поблекнуть, но понадобиться не мало времени, чтобы на теле Валеры ни осталось ни одной отметины. Темные отпечатки чужих пальцев, подтверждающие беспомощность мальчика. Как можно бить такого ангела, оставляя эти уродливые отметины силы на нежной молочно-белой коже?
Даже я, всю жизнь считавший, что неподвластен такому глупому чувству как жалость, не смог уйти и оставить его на растерзание пьяной женщины, которая только лишь по самому нелепому недоразумению могла зваться матерью. Имел ли я права вмешиваться в их семью? Кто я такой, чтобы лезть в чужую жизнь? Чем я лучше? Я тоже когда-то бил и дрался, причиняя боль. Правда те люди были далеко не беспомощны, но это не может оправдать меня.
Но достаточно увидеть один благодарный взгляд грустных глаз, чтобы забыть о сомнениях и обо всем остальном. Он, конечно, старается не показывать свои чувства, пряча их за навесом молчания или язвительности, но все и так видно невооруженным глазом. Слишком хорошо видно.
Я смотрю на него и чувствую, что схожу с ума: я думал, что уж прошло то время, когда у меня от желания обладать кем-то сносило крышу, когда одновременно хотелось и пожалеть и причинить боль.
- Черт, - прошипел я и, давно забытым, мальчишеским жестом взлохматил себе волосы, как будто пытаясь разогнать неуместные мысли руками. – Трофимов! Просыпайся, а то в школу опоздаешь! Ты и так уже одну историю прогулял. И я ничего не хочу слышать о том, что до конца четверти осталось всего несколько дней и оценки уже выставлены, - мои губы растянулись в улыбке при виде того, как парнишка недовольно морщится и пытается натянуть себе на голову одеяло, шепча что-то похожее на: «Ну еще чуть-чуть… Ну пожалуйста…».
Мне даже стало его на секунду жаль, но только на секунду. И хоть я знал, что ученики в школе за два дня до начала каникул лишь сплошная головная боль школе и учителям, но оставлять Валеру дома не собирался, в виду того, что его отсутствие портит мне настроение и оценки тем, кто еще пытается пересдать мой предмет на более высший балл, чем я желал бы поставить.
- Нет-нет-нет! Вставай, живо! – я подошел к кровати и дернул одеяло, но Валера видно его крепко держал, потому что оно не сползло ни на сантиметр. – Ученье – свет, а не ученье… Что, Трофимов?
- Вам лучше знать, Андрей Валентинович, - взъерошенный Валера буквально выполз наружу, и, смешно подтягивая штаны, в которых он спал, потрусил в ванную, мельком взглянув на настенные часы.
Его простуда еще не прошла и температура спала только позавчера, но в целом выглядел он нормально и почти не шмыгал носом.
Я с трудом подавил в себе еще одну довольную улыбку и мысленно пнул себя за слишком хорошее настроение: Трофимов живет у меня чуть меньше недели, но уже стал неотъемлемой частью моей жизни. Я уже не смыслю вечеров без него, два из которых он провел в температурной лихорадке, я полюбил его еду, которую он с какой фанатичностью готовит на кухне. Управляясь не хуже любой женщины, а может даже и лучше. По крайней мере даже у моей матери никогда не наблюдалось такая тяга к готовке и такое разнообразие блюд.
К хорошему привыкаешь слишком быстро. И мне даже думать не хочется, что скоро из командировки вернется его отец и мне придется его отпустить, снова сократив наше общение до ученик-учитель и ничего более.
Но как бы то ни было, я должен был сделать хоть что-нибудь. Поэтому я был рад, когда директор поддержал мою идею о передаче опекунства над Трофимовым его отцу.
- Андрей Валентинович, делайте что хотите, я не буду препятствовать. Проблемы Валеры уже давно стали делом общественным…
- Но никому не хотелось брать ответственности за это дело, - закончил я резко.
- Поймите меня правильно, Андрей… Таких детей много. Я не могу сказать, что мы хоть как-то не пробовали повлиять на Ирину Григорьевну.
- Это…?
- Мать Валеры Трофимова…
- А, да, точно. Эта женщина была не в том состоянии, чтобы мне пришло в голову спросить ее имя. – Я усмехнулся, - А что с отцом Трофимова? Парень не особо распространяется на этот счет… Он также пьет?
- Нет, ну что вы, Андрей. Константин Викторович довольно успешный человек. На сколько я знаю, у него своя фирма, но с сыном они не особо ладят. – Петр Александрович замялся, как будто он что-то знал и не спешил этим делиться.
- Почему? – насторожился я.
- Как вы, наверное заметили: Валера мальчик трудный… Особенно на фоне остальных ребят.
- По-моему обычный парень, - ответил я, поражаясь как Петр Александрович мнется подбирая слова, что было само по себе удивительно, учитывая, что такой человек как он за словом в карман никогда не лез и при этом мог в считанные секунды, не переходя на личности, мог одним словом задавить неугодных одним лишь интеллектом.
- Это только кажется, Андрей. Никто из учителей не обращал внимания на зажатость Валеры, пока школьная медсестра в четвертом классе во время диспансеризации не обратила внимания на синяки, которые ну никак не могли появиться в следствии обычной мальчишеской драки. Я делал все, что мог…
- Но проще стало оставить все как есть? – я тяжело вздохнул.
- Привлеченные социальные службы не усмотрели никаких нарушений. А Валера отказался что-либо говорить и твердил, что он просто подрался.
- Он был четвероклашкой, - покачал я головой, понимая почему Валера не попросил помощи. Я был даже уверен, что его просто напугали чем-то. Не так уж много нужно сказать ребенку, что поселить в его душе страх.
- Возможно вы право, но сейчас судить об этом сложно, - кивнул директор, - По крайней мере было сложно судить до апреля этого года, когда в школу поступил звонок о том, что Валера пытался покончить с собой. – Мужчина замялся, - Причины такого поступка так и не были выяснены, но его тогда еле спасли.
- Как? – спросил я.
- Что как? А… он порезал себе вены на руках.
Я выругался сквозь зубы, припоминая, что видел белесые шрамы, которые Валера, по возможности прикрывает длинными рукавами или напульсниками.
- Но я говорю это потому, что хочу предупредить вас, Андрей Валентинович. Не привязывайте его к себе слишком близком. Я понимаю, вы о нем беспокоитесь…
- Я за него отвечаю…
- Привязанность может серьезно покалечить таких людей как Валера, - резко закончил Петр Александрович, и я ничего не мог возразить, понимая, что он прав.

- Почему ты резал себе вены? – как бы невзначай задал я мучавший меня вопрос.
Валера вздрогнул, уронив вилку, и затравленно посмотрел на меня. Я пожалел о том, что у меня такой длинный язык, только заглянув в его глаза, в которых плескалась боль.
- Мне не хотелось жить, - тихо прошептал парень, даже не пытаясь увернуться от вопроса и дальнейших расспросов.
- Почему? Что случилось такого, что тебе захотелось искромсать себе руки? – Мне не хотелось ни расстраивать Валеру, ни тем более давить на него, но я должен был убедиться, что у него нет суицидальных наклонностей, и он не кайфует от боли и от чувства приближающейся смерти, а уж таких людей я, хоть и не часто, но встречал на своем пути. У меня даже когда-то была девушка, которая именно такими выходками удерживала меня рядом с собой целый год. В конце-концов она не рассчитала дозу таблеток, при которой она останется жива, но заставит всех жалеть себя. Я до сих пор немного чувствую себя виноватым за то, что никогда не любил ее и не мог понять таких странных попыток удержать меня.
- Это только мое дело, - голос Валеры слегка дрогнул, но взгляд уверенно прожег во мне дыру, - Только мое.
- И все же почему? – не сдавался я. Мне были интересны причины… Мне было интересным все, что относилось к Валере. – Тебе не хотелось жить или ты хотел, чтобы тебя пожалели? – я видел как Валера мгновенно побелел, как расширились его глаза, а вилка снова выпала из его рук.
- Я хотел смерти, - прохрипел он, резко встав со стула, почти опрокинув его, и покинув кухню, - Я искал ее… Но мне не дали умереть, - добавил он, останавливаясь на пороге на секунду, чтобы потом исчезнуть в темноте коридора.
Я понял, что разозлил его или очень сильно расстроил. Разница была не так важна. Я не знал, что мне делать: то ли оставить его наедине с собой, то ли пойти и продолжить этот разговор.
Наконец я решительно встал.

Валера сидел на моей кровати низко опустив голову, почти утыкаясь ей в свои острые коленки. Света он не включил, поэтому его съежившуюся фигуру освещали лишь искусственные лучи уличного фонаря и неоновая вывеска магазина напротив. Я на ощупь нашел выключатель на стене и в комнате тут же вспыхнул яркий свет.
- Валер, - тихо позвал я и не добился ровным счетом никакой реакции.
Я оттолкнулся от косяка двери и подошел к нему, осторожно садясь рядом.
- Ну прости меня. Я не хотел тебя расстроить, - тихо сказал я.
- Вы не знаете, что такое быть таким как я, - прошептал Валера, выводя меня своим ответом из равновесия: я ожидал любых слов, но точно не этих. Валера не обращая внимания на мое удивление продолжил, - Когда я понял, что мне нравится парень, мой друг… Я стал сходить с ума, я ненавидел себя, ненавидел то, что я такой неправильный. Димка первым заметил, что со мной что-то происходит. Хотя, если честно, он единственный, кто вообще замечал мое состояние… И неважно было: радовался я или грустил. Он просто всегда был рядом, - я слушал Валеру затаив дыхание. Я видел с какой нежностью в глазах он говорит о каком-то Диме и душа у меня переворачивал от смеси непонятных чувств.
- Я никогда не думал, что Дима меня поймет, - еще тише продолжил Валера. Мне пришлось изрядно напрячь слух, чтобы ничего не упустить. – Но он меня не только понял, но и принял… Мы были не просто друзьями почти целый год… Год, который был для меня одновременно и адом и раем, - голос Валеры стал меняться, - Наверное, было бы лучше, если бы мы просто были друзьями. Так по крайней мере я не потерял лучшего друга и снова не остался один.
- Что случилось? – я осторожно обнял парня за плечи, как будто чувствуя, что именно такая поддержка ему сейчас нужна.
Я почувствовал биение его сердца, которое колотилось как сумасшедшее, стремясь вырваться из грудной клетки парня.
- Я стал ему не нужен. Ему не нужен был больше мальчик в его постели. Он стал мне изменять не таясь, на утро говоря лишь «извини». Я честно терпел, понимая все. Он старше, он красивее. Девчонки виснули на нем гроздьями, но я терпел и их. Пределом стало то, что он собрался жениться, - Валера замолчал, замирая в моих руках, - Он выкинул меня из своей жизни, - жестко закончил Валера и мне показалось, что будто в его жизни были абсолютно два разных Димы: один, который до сих пор взывает в нем трепетные неподдельные чувства нежности и любви, и другой, которого Валера ненавидит всеми фибрами души.
- И?
- Я сорвался… не выдержал. И не сколько из-за того, что он променял меня на какую-то девушку, а из-за того, что снова остался один. Вы осуждаете меня, Андрей Валентинович? – он приподнял голову и заглянул мне в глаза.
- Нет, - медленно ответил я, замечая, что наши лица совсем близко, а моя рука удобно устроилась на его талии. Я действительно не осуждал его, прекрасно зная, что на земле есть и сильные люди, и слабые. Есть те, кто выдерживают жизненные удары с высоко поднятой головой, а есть те, кто очень быстро ломаются, как хрупкие игрушки.
Близость наших тел казалась просто невыносимой, но я не в силах был оторваться от него. Я не в силах был даже убрать руку. Взгляд его бездонных глаз мешал мне думать, оставляя лишь желание поцеловать пухлые губки, которые казались неестественно красными, видно от того, что Валера их кусал на протяжении всего разговора.
- Неужели я не достоин того, чтобы меня хоть чуть-чуть любили? – снова спросил он, - Лишь капельку любви…
Его подрагивающие пальчики на моем бедре стали последней каплей в огромном море желания.
Я нагнулся, целуя его в покусанные губы, соленые на вкус. Укусить и тут же загладить свою вину, притянуть к себе еще ближе, вырвать у него тихий стон.
Я не хотел более останавливаться, я не хотел поворачивать назад, задирая ему футболку. Наверное, у него снова поднялась температура, потому что здоровое тело не может быть таким обжигающе горячим, как и лицо не может покрываться такой яркой краской… стыда? Вряд ли. Он сам хотел этого, лишь в этом я был уверен. Он сам желал всего этого, иначе бы вел себя менее развратно: облизывая губы и пытаясь стянуть с меня рубашку трясущимися от напряжения руками. Валера покорно жался ко мне, одновременно яростно отвечая на мои поцелуи.
Если бы он хоть чуть-чуть сопротивлялся, или бы в его глазах мелькнул страх, то я незамедлительно остановился бы… Возможно.
Я проклял одежду, что была на нас и свой ускользающий контроль, дрожь в своих руках, которая не давала возможности расстегнуть пуговицу на джинсах парня. И самого парня, который своими суетливыми движениями только мешал стянуть бесполезные, раздражающие возбужденную кожу, тряпки.
- Андрей, - от звука его голоса я чуть было не кончил, как неопытный юнец.
Я зарычал, почувствовав как Валера забарахтался в моих объятиях, придавленный моим телом к кровати.
Передумал? Не хочет?
Острая коленка уперлась мне в пах, а локоть парня врезался под ребра. И тогда я понял, что Валера чуть ли не плачет, пытаясь снять с себя футболку.
- Помоги, - острые локти мелькнули у меня перед глазами. Валера, тяжело дыша, с трудом стянул с себя футболку и тут же принялся за мою рубашку, но подлезть к пуговицам, которые были зажаты между нами было практически невозможно. – Ну же!
Я с трудом подавил в себе смех, который возник у меня, когда я взглянул на его покрасневшую сосредоточенную мордашку. Мой взгляд спустился ниже: на белую тонкую шейку, на резко выпирающие ключицы.
Какой же он все-таки худой, кажется, что все его ребра можно пересчитать даже не прикасаясь к ним руками, настолько они все ярко выражено выпирают. Но как же приятно проводить языком по каждой выпирающей косточке, оставлять яркие засосы на тонкой белоснежной шейке, ловить губами его стоны.
Я даже перестал обращать внимание на неудобства, которые доставляли мне мои штаны, на то, что Валера с корнем выдрал уже две пуговицы, которые слегка постукивая приземлились где-то около окна, единственное место в комнате, которое не застилал пушистый ковер.
Мои губы, мои руки жили отдельной, неподвластной, мне жизнью, но все же я нашел в себе силы отстраниться и избавить парня от остатков одежды и раздеться самому с армейской скоростью.
- Скажи «стоп» сейчас, пока я еще могу остановиться, - прошептал я, ложась на Валеру сверху. Я безбожно врал и ему и самому себе.
И, кажется, Валера меня раскусил, потому что ответ я получил неожиданный: в виде его рук, которыми он опоясал мою шею и ноги, которую он закинул мне на талию.
- Пожалуйста, - его голос звенел, а ноги раздвинулись еще шире, чтобы я мог устроиться между ними.
В этот момент я понял, что сам затащил себя в ад. Как там говорится: жарко, душно, но за то все свои.
Я откатился немного в сторону и резко сдернул с парня штаны вместе с нижним бельем, еще раз убеждаясь, что его тело слишком худое и хрупкое для семнадцати лет. Как девочка дистрофик. Хотя нет… первичный признак отличия мальчика от девочки сейчас гордо смотрит вверх.
- А… вы… ты…? – Валера смущенно попытался отвлечь меня от слишком пристальных разглядываний, но даже не попытался прикрыться. Его взгляд полыхал ответным желанием, а губы непристойно распухли и покраснели от поцелуев.
- Сейчас, - я и правда веду себя сегодня как подросток в ночь лишения девственности. По крайней мере именно тогда я раздевался с такой же армейской скоростью.
Валера лежал смирно и терпеливо ждал, пока я, трясущимися от возбуждения руками, найду в тумбочке какой-то крем. Слишком смирно… Слишком развратно… Его взгляд внимательно скользил по моему телу, пока не остановился на стратегически важной точке, которую я всегда считал своим самым большим достоянием.
Не раздумывая более, я засунул подальше остатки разума, который уже корился в муках, задавленный всеми остальными чувствами, и навалился на Валеру, снова придавливая его тело к кровати.
Каждая клеточка моего тела наслаждалась близостью Валеры, его тяжелое дыхание будоражило мое сознание. Казалось, что наши тела просто уже не могут быть ближе.
Валера громко застонал, когда я медленно стал спускаться по его телу, целую каждую выступающую косточку, пока мои губы, наконец, не сомкнулись на кончике его члена.
- Не надо, - Валера попытался отстранить мою голову и одновременно притянуть ее ближе. Мне же хотелось выпить его до дна и даже мое болезненное возбуждение не могло мне помешать. Мне хотелось помучить и одновременно избавить Валеру от этого. Мне хотелось взять его быстро и одновременно растянуть этот момент на долгие часы.
- Еще!
Да, правильно, еще… Первый палец, второй. Узко и горячо – у него давно никого не было. Третий… Его извивающееся на покрывале тело, крепко зажмуренные глаза вздохи, смешанные со стонами.
- Прошу, ну пожалуйста… Хочу…
- Чего ты хочешь? – Щекой прижимаюсь к его бедру и чувствую себя садистом… нет… мазохистом, потому что в паху уже больно от прилившей крови, а в голове сплошной кавардак.
- Тебя! Тебя… в себе…
Его слова как музыка для моего воспаленного сознания.
- Повернись, - приказал я, одновременно вытаскивая пальцы из огненной глубины.
Валера, не смотря ни на что, грациозно перевернулся и прогнулся в спине как кошка.
Мне вдруг стало больно от того, что я у него не первый, что он прекрасно знает, что делать, что у него уже есть практика, причем не малая.
Наверное именно поэтому я слишком резко вошел в него, проникнув сразу на всю глубину.
- Уй, - Валера дернулся, но вырваться не пытался, притихнув он ждал.
Я сжал рукой его член и, немного отстранившись, снова мощным толчком подался вперед.
Я наконец получил то, что хотел все это время. Я проникал в его тело, насаживая на всю длину своего не маленького члена.
Он кончил первым, излившись в мою руку с жалобным стоном и этого мне стало достаточным, чтобы сделать еще несколько движений и излиться глубоко внутри его тела.

- Черт! – я уже потерял счет выкуренным сигаретам, но задымленная кухня и горький привкус на языке не изменили ровным счетом ничего. Мне впервые в жизни захотелось завыть на луну, которая заглядывала в окно, как будто насмехаясь надо мной.
Осознание моего поступка навалило на меня девятым валом, а самое обидное было то, что я хотел еще… Вот прямо сейчас… Хотелось снова прижать к себе мальчишку, снова оказаться внутри него, целовать его губы и никогда больше не отпускать.
Такого со мной не случалось с первого курса университета, когда я впервые постиг истинное чувство любви, ну или по крайней мере я тогда так думал, когда сходил с ума по молодой преподавательнице математической статистики, которая сама только закончила университет и будоражила всех первокурсников своей улыбкой.
Глупая ирония судьбы, похожие истории, только вот у Валеры все произошло в более жестокой форме. И хоть тогда, в постсоветской России, еще не всем был понятен термин «свободные отношения», мы по крайней мере оба были совершеннолетними, да и, что немало важно, разного пола. Для меня действительно все было проще, было лишь единственное но: профессорская дочка просто не захотела связывать свою судьбу с таким как я. И дело было даже не в возрасте… Просто мой отец не занимал высоких постов и имел лишь небольшое дело, которое развил во времена смены власти как и многие другие, а мать была обычной женщиной, которая даже сейчас продолжает трудиться в своем НИИ на полставки. Обычные люди и я тоже был совершенно обычным… Может поэтому мы с ней даже толком не расстались, а она лишь в один прекрасный момент исчезла из моей жизни без следа. Я бы так, наверное, и оставался в неведении, если бы ее отец по телефону все не объяснил и не попросил больше не искать с его дочерью встреч.
Ну а дальше… выпивка, друзья, случайные девушки, о которых забываешь уже следующим утром и несколько тех, кто всерьез претендовали на серьезные отношения. Так бы наверное и было, если бы я был хоть немного другим. Девушки пытались меня привязать к себе любыми способами, но терпели сплошные поражения, особенно после того как я познакомился с Кириллом Матвеевым на одной их вечеринок, которая закончилась абсолютно банально: я проснулся в чужой кровати голым и с теплым телом под боком. Все как всегда. Но даже сильнейшее похмелье и головная боль не смогли мне помешать понять, что рядом со мной лежит далеко не представительница женского пола.
Позже я узнал, что моего случайного любовника зовут Кирилл и, что он был студентом отделения иностранных языков, когда как я сам учился на историческом. Но в то утро мне было не до этого.
Кирилл оказался геем со стажем. Это я выяснил, когда перестал рвать волосы на своей голове и ругаться матом. Кира в то утро не дал мне повеситься на собственном ремне, а потом и утопиться в ванной. Наверное, только благодаря ему я действительно понял себя, а также то, почему мне всегда нравились костистые абсолютно плоские девочки.
Вот так я стал бисексуалом явно более склоняющимся к нетрадиционным отношениям. С Киром мы общались на протяжении всех пяти лет университета, иногда занимались сексом… просто для себя. Без обязательств, пререканий и взаимных упреков. Мы стали хорошими друзьями и не мешали друг другу встречаться с другими, чтобы после обсудить все без лишней скромности.
Я очень быстро сыскал славу хама и гада, в койку которого был готов запрыгнуть любой представитель человечества. Но все это было преувеличено. Я безусловно встречался и с девушками, и с парнями, но все это было без чувств и на одну-две ночи. Пожалуй самое прочное чувство было между мной и Кирой, ну еще, наверное, между мной и Таней, с которой мы были вместе почти год. Она бы могла быть хорошей и верной женой, лучшей подругой, если бы не пыталась сделать меня своей собственностью, а мое нежелание подчиняться в конце концов привело к ее гибели. Я очень долго не мог отойти после ее смерти и осуждающих взглядов общих знакомых и ее родных. В тот момент на моей стороне остались лишь родители и Кира, но если первые не могли предать своего сына, то Кирилл знал всю подноготную моих отношений с девчонкой со второго курса филфака.
Но все рано или поздно заканчивается: Кирилл нашел перспективную работу и уехал в другой город, а я, проигнорировав все попытки отца заманить меня к нему на фирму, отправился в армию и очень быстро понял, что в России нигде нет спокойной службы.
Два года на границе, потрепленые со всех сторон нервы и подчитка дней до дембеля. Этот период в моей жизни был, наверное, самым жутким, но зато жизнь я познал вдоль и поперек, поэтому возвращение домой под крылышко матери оказалось намного радостней, чем я готов признать.
С парнями я больше не спал, серьезных отношений с женщинами тоже не заводил, боясь снова потерять такую любимую мной свободу.
И вот теперь я докатился до того, что переспал с собственным учеником.
Я снова закурил и дотянувшись рукой до электрического чайника нажал кнопку. Вода умиротворенно зашумела, разбавляя тишину квартиры.
Чужой взгляд я почувствовал неожиданно, но мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто мнется на пороге.
- Проходи, чего стоишь? – хмыкнул я и резко развернулся: Валера стоял растрепанный, в одних штанах и со следами засосов на шее и груди. Лицо же его выражало смущение и растерянность.
Он неловко подошел к стулу и сел на самый краешек, тут же вздрогнув.
- Больно? – в эту минуту мне захотелось убить себя за свою чрезмерную неосторожность, - Прости, - но вместо раскаяния я почувствовал лишь желание повторить.
- Ничего страшного, - Валера еще сильнее зарделся, что не добавило мне спокойствия: Трофимов даже краснеть умел по-особому. Так, что хочется повалить его на пол, стащить эти сползающие штаны и трахать… пока есть силы, а потом передохнуть немного и начать все сначала.
- Мне почти не больно, - добавил Валера.
Врет, но краснеет.
Я хмыкнул и еще сильнее растрепал его волосы, чувствуя прилив неизвестно откуда взявшейся нежности. Мне хотелось его еще и поцеловать, но это желание, как и остальные я подавил в зародыше. Больше никаких слабостей и запретных мыслей.
- Будешь чай? – я отвернулся от Валеры и, достав из холодильника колбасу, принялся кромсать бутерброды.
- Да, давай… те, - голос Валеры сделался грустным, тихим и слишком несчастным, но я сцепил зубы и продолжил заниматься истязанием хлеба и колбасы.
Скоро, совсем скоро вернется из командировки его отец и сплавлю парня с рук на руки, а все, что произошло сегодня всего лишь огромная ошибка, которую всеми силами нужно исправить. Как только я перестану видеть Валеру почти двадцать четыре часа в сутки – все снова войдет в свое русло. Неправильные чувства не имеют право на существование.
Валера допил свой чай и, не сказав больше ни слова, ушел в комнату, устало шаркая ногами. Через минуту квартира снова погрузилась в тишину.

Спать я лег уже в третьем часу ночи на узком и неудобном диване в кухне, предчувствуя, что с утра просто не смогу разогнуться.
Уроков на завтра у меня не было, да и вообще в этот день я появлялся в школе из чистого альтруизма или по желанию Петра Александровича.
Когда я наконец продрал глаза, на часах уже было одиннадцать утра. Присутствия Валеры в квартире не наблюдалось, но вместо облегчения я почувствовал раздражение. Раздражение на себя за то, что не поднял свою задницу вовремя и не отвез парня в школу. Кровать в комнате была аккуратно застелена, да и вообще не наблюдалось никаких признаков того, что в ней вчера происходило.
Душ и спешный завтрак с трудом привели меня в чувство, но вот не прекращающаяся головная боль как будто от похмелья приводила меня в бешенство. В школе в этот день я решил не появляться, в надежде, что мои подопечные проживут как-нибудь без классного руководителя один день, тем более, что четверть заканчивается и из двадцати пяти человек до школы доползают лишь должники и самые ответственные.
Чтобы хоть чем-то занять себя, я залез в Интернет. Значков игр на рабочем столе существенно прибавилось – Валере особенно нравились не динамичные стрелялки, а обычные головоломки.
Но поработать мне не удалось: одного взгляда на кровать хватило, чтобы снова погрузиться в свои мысли, где присутствовал Валера с распухшими губами и желанием в глазах. Чтобы изгнать мысли, я потряс головой и попытался отвлечься, вскрывая письма в почтовом ящике.
Первым я решил почитать развернутое сочинение, написанное Кириллом и пришедшее аж два дня назад. Как всегда я столкнулся со сплошным потоком бессвязной информации, из которой сумел выудить лишь то, что Кира едет отдыхать в теплые страны, а на обратном пути он собирается завернуть в Москву на несколько дней, а также то, что он нашел себе новую любовь всей его жизни. Фотографии прилагались.
Я окинул взглядом патологоанатома нового парня друга и пришел к выводу, что вместе они смотрятся идеально. Посмеялся немного над потоком мыслей Кирилла и в который раз уже удивился, как можно в постоянной бессознательности, в которой он постоянно пребывает, быть высококлассным специалистом.
От компьютера я отлип только в восьмом часу вечера. И только тогда понял, что на улице темно, а Валер по-прежнему не было. А если еще вспомнить, что уроки у 11 «А» закончились еще в три часа, в пору было начинать паниковать.
Приняв единственно верное решение, я схватил куртку, ключи от машины и кинулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.
Машина, видно промерзла на ледяном ветру, и отказывалась заводиться. В моей голове уже выстраивались картины: одна хуже другой.
- Черт! – как будто испугавшись моей злобы, машина наконец заурчала и я тут же надавил на газ, резкой трогаясь с места, пугая какого-то пьяного прохожего.
Где искать Валеру, я не знал, но решил начать с района, где живет его мать и стояла школа. На всякий случай я позвонил школьному охраннику и поинтересовался у него был ли сегодня Валера Трофимов на занятиях. Впервые меня радовал контроль, который ввели в школе, записывая всех входящих и выходящих, особенно старшеклассников. Такая попытка вести учет посещаемости была неудобной и хлопотной, но все же она приносила свои плоды.
Охранник подтвердил, что на уроках Валера был и ушел в положенное время, то есть после седьмого урока.
За час бесконечных поисков я проклял себя, идиота, который думает только о себе, затем Валеру с его тягой к каким-то извращенным суицидам. Какой кайф вообще можно получать от того, что замерзаешь на смерть под пробирающем до костей ветре, сидя на мокрой скамейке и чувствуя как на тебя с неба капают ледяные капли.
Еще через час я отчаялся. На улице стало еще холоднее, а дорога такими темпами должна была превратиться в каток.
Я решил еще раз проехать мимо площадок, но они были абсолютно пусты как в фильмах ужасов, когда режиссер пытается показать заброшенность города или то, что всех сожрал какой-нибудь монстр. Меня такой эффект никогда не пронимал, поэтому я спокойно заглушил двигатель и вышел из машины, чтобы удостовериться, что кучка в темноте самой дальней скамейки все же не человек.
Я подошел поближе и увидел Валеру.
- Господи! Ты совсем идиот! – я схватил парня на руки, прижимая парня к себе и пытаясь понять в каком состоянии он находится.
- Андрей… Валентинович? – голос снова хриплый: все мои труды и банка меда насмарку.
- Ты придурок! – я не мог заставить себя замолчать, - Ты хоть когда-нибудь думаешь, Трофимов! – орал я, запихивая парня в машину. Туда же полетел его рюкзак – Снова сдохнуть захотел?! – Я снова растирал его руки, его тело, пытаясь разогреть кровь. – Совсем закоченел… Не спи! Слышишь! Не спи! – я хлопал парня по щекам, приводя его в чувство.
- Андрей Валентинович…
- Трофимов! Я в курсе как меня зовут, - не выдержал я, - Ты мне лучше скажи: чем ты думал, когда сидел столько времени на таком холоде?!
- Я не все время, - насупился парень, - я в подъезд греться ходил… Но потом меня оттуда выгнали, - голос парня был гнусавым и хриплым, что указывало на то, что ему все же хватило времени, чтобы подхватить еще одну простуду.
- И вместо того, чтобы пойти в другой подъезд, ты решил совершить акт суицида и замерзнуть на улице как бомж? – я, поняв, что жизни моего подопечного больше ничего не угрожает, сел за руль и плавно тронулся с места.
- А я и есть – человек без определенного места жительства, - Огрызнулся Валера, - знал бы, что вы меня разыскиваете – ни за что не вышел бы из подъезда…
Я покосился на парня, его снова немного лихорадило, щеки были красными, но в целом он выглядел… целым и невредимым.
- Дурная у тебя башка, Трофимов.
- На себя посмотрите, - рыкнул Валера и отвернулся к окну, оставляя меня наедине с моими не радужными мыслями.
Меня не покидало чувство вины, а совесть, о существовании которой я уже давно забыл, грызла меня как дерево термиты.
- Валера… Ну прости меня, виноват… Дураком был… Нужно было раньше сообразить, что у тебя с логикой и умом совсем плохо. – я с улыбкой посмотрел на него.
- Мне совсем не смешно, - прошептал парень, - Вам не за что просить у меня прощение.
Я покачал головой и, протянув руку, пощупал лоб мальчишки.
- Кажись опять температура. Не хватало еще воспаление легких заработать.

До дома мы доехали довольно быстро. Я снова отправил Валеру греться в ванную, затем все было как по расписанию: теплая кровать и горячий чай с малиновым вареньем, которым, в ожидании холодов, моя мать затарила пол холодильника.
- А теперь спи…
- А поцелуй на ночь? – Валера скорчил рожицу, - А может потрахаемся?
- А может мне неотложку для тебя вызвать? – прошипел я.
- Не хотите, ну и не надо, - Трофимов отвернулся и накрылся одеялом почти с головой, - Спокойной ночи, Андрей Валентинович.
- Спокойной ночи, Валера, - я вышел, прикрыл дверь в комнату и врезался лбом в стену, - Невезет, так невезет во всем.

- Из квартиры ни ногой! – я спешно собирался на работу, а Валера скорбно подпирал стенку в прихожей. В школу я его сегодня решил не пускать, потому что он не переставая шмыгал носом, а голос то и дело садился, превращаясь в хрип, - Не забывай пить таблетки и брызгать горло. И носки одень! И рожи не корчь! Как маленький, честное слово.
- Простите…
Я покачал головой.
- Все, я ушел…
- До свидания, Андрей, - он улыбнулся, явно не собираясь добавлять к моему имени отчество.
Ну ладно… прости его, хотя бы потому, что мне до чертиков нравится, как он произносит мое имя.

@темы: Нельзя запретить любить, Ориджинал, Творчество

---

Книги

Отзывы по книгам я еще не писала но никогда не поздно начать)))
В целом "Сумерки" оставили мне вполне нормальные эмоции и не убили желание читать, что само по себе уже прекрасно. Но!
Это но наверное есть всегда... И если сама книга в целом вполне нормальная, то главную героиню мне захотелось убить еще в самом начале. Мысль была всего одна: Когда же ее покусают?! Я, кстати, этого так и не дождалась... Прискорбно, скажу я вам. Да и вообще главная героиня у меня не вызвала никакого любопытства. На протяжении всей книги, меня не оставляла мысль, что сначала Стефани айер сделала такую супер пупер Мэри Сью, а потом, чтобы она уж совсем не казалась крутой добавила ей огромный недостаток - неуклюжесть. Ее парень прям под стать ей - застрял в своем семнадцатилетии и не только физически, поэтому наверно и кажется жутким романтическим слюнтяем. короче! Флафф заправляет этим миром...
Сюжет... Сюжет мне понравился. Довольно милая история любви, которой лучше бы и не быть. Если бы Эдвард не был вампиром, то его вполне можно было сделать сыном богатых родителей и им бы с Бэллой также не стоило быть вместе.
Если честно, то меня буквально убили светящиеся на солнце вампиры. Особенность конечно класссная, если не учитывать, что чисто теоретически трупы на солнце это не есть хорошо.
Вывод: Сумерки ничем не лучше любого ориджинала, может только написано чуть грамотней. Ориджиналы иногда бывают лучше, хотя бы потому, что там есть слэш)))

Пойду читать Новолуние и дописывать главу по фику)))

---

Название: Неушастые проблемы
Автор: Squirrel1289
Фэндом: Lovelless
Тип: Яой
Жанр: роман, немного флаффа
Рейтинг: НЦ
Размер: мини
Саммари: ранняя потеря ушек - огромня проблема
Предупреждение: небольшой оос Рицки, педофилия
Размещени: спросиь меня.
От автора: дарю Gatanio))) И хоть ты этот фик ждала долго, надеюсь он тебе понравится (Без твоих пинков я бы не написала ни строчки)

тыкаем

- Соби, что ты делаешь?! – Рицка тщетно пытался вырваться из рук своего бойца, который уже умудрился стянуть с мальчика рубашку и теперь чертил губами по его груди видно только ему понятные узоры, - Остановись! – Рицка стонет и пытается оттолкнуть парня, но слишком вяло, чтобы это можно было принять за приказ или за что-то другое. Губы мальчика дрожат и ему уже хочется, чтобы это никогда не прекращалось, - Соби!
- Да, Рицка? – боец на секунду приподнимает голову. На его лице уже нет очков, а в глазах зарождается странный вихрь. Руки Соби продолжают путешествовать по телу мальчика, исследуя и запоминая его.
Рицка судорожно облизывает губы и морганием глаз пытается прогнать туман.
- Не останавливайся, - Аояги даже не уверен его ли это голос, еле слышный и охрипший, но он звучит так правильно и уместно. Главное – это и дальше чувствовать невесомость, лететь растворяясь в желании другого… Чувствовать лишь руки, дарующие не только страсть и желание, но и покой. Чувствовать губы, которые погружают в нирвану. Тяжесть влажного тела на себе, такое родное, такое нужное сейчас.
Рицка тонул в своих противоречивых чувствах, понимая, что желание прекратить, остановить почти угасло, заставляя желать большего, стать единым с тем, кто любит.
- Соби, - жалобный стон. Рицка погружает свои ладони в волосы бойца, тянет на себя, - Соби… - хочется прижать еще ближе к себе, хотя куда уж ближе. Хочется целовать в ответ, обнимать как никогда в жизни.
По телу Соби проходит дрожь, когда Рицка пытается зацепиться ногами за его талию, царапает ногтями спину и пытается выгнуться дугой, чтобы оказаться еще ближе.
- Рицка, - руки Соби резко отрывают тело мальчика от кровати и притягивают на колени парня. Мальчик задыхается, чувствуя возбуждение партнера каждой клеточкой своего тела, - Нам нужно остановиться, - эти слова даются Агацуме с трудом, руки сопротивляются доводам разума, а в глазах появляются признаки безумия.
Смех Рицки разносится по комнате, а может это только хрип.
- Дурак… - единственное слово слетает с губ мальчика, - Поздно....
Рицка прекрасно понимает что он делает, даже больше… его голова никогда так ясно не оценивала ситуации связанные с его бойцом. Никогда так рьяно ему не хотелось быть к кому-то ближе, никогда, до этого момента, он не хотел получить все сразу.
Руки Рицки ловко нащупали ширинку на штанах Соби, но вот с ее открытием возникли проблемы.
- Ты не понимаешь, что ты делаешь, - рука Соби болезненно сжала пальчики мальчика не давая ему открыть молнию, которая в данный момент была единственным препятствием разделяющим «до» и «после». Рицке захотелось засмеяться.
Соби чувствовал себя виноватым, но видят боги – он не хотел заходить слишком далеко, желая лишь совсем чуть-чуть подержать любимого котенка в своих руках.
- Ты сам виноват, - прокричал Рицка. Его лицо было малинового оттенка, а ушки нервно подрагивали.
- А ушки? – Соби предпринял последнюю попытку. Он уже мысленно сдался, понимая, что в его руках родился маленький монстрик, который сейчас так самозабвенно ерзает на нем.
- А они еще не отвалились?
Рицка нащупал рукой кошачьи уши. Эти маленькие пушистые предатели подрагивали, выдавая его внутреннее волнение с потрохами. Уши определенно были камнем преткновения, но отступить сейчас – значит разрушить что-то очень важное, что Рицка хотел бы сохранить любой ценой.
Глаза Соби расширенны и он смотрит на меня с неверием. Я сам себе не верю и боюсь того, что чувствую.
- Давай же Соби! Прошу тебя не думай сейчас, - Да-да, сейчас… Пока еще рицкино сердце переполнено решимостью. А ушки? – Уши все равно рано или поздно отвалятся! – Глупая отговорка, но на другую просто нет сил.
Рицка аккуратно сполз с коленей своего бойца и медленно лег на кровать, раскинув руки и ноги. Мальчику хочется засмеяться, когда он видит непередаваемое выражение на лице Соби, но он лишь спешно, дрожащими руками, начинает стягивать с себя джинсы.
В какой-то момент руки бойца присоединяются к рукам жертвы. Одежда летит в разных направлениях. В голове Соби как будто прошлось стадо слонов и вытоптало все разумные мысли… А иначе просто и нельзя объяснить все происходящее.
Худое мальчишеское тело просто не может возбуждать, но от единственного взгляда на обнаженные бедра, на впалый животик и длинные ноги хватает, чтобы Соби окончательно потерял голову и стал целовать каждую частичку желанного тела.
- Соби… - Рицке казалось, что он горит, а имя бойца слетало с его губ как молитва. Волна безумного желания захлестнула обоих.
- Подожди… Рицка, прошу тебя, - жаркий шепот Соби, его пальцы, руки и нетерпеливое желание мальчика, которому одновременно и страшно, и хочется большего, когда действия Соби перестают быть обычными по меркам Аояги, когда длинные пальцы наскоро облизанные, начинают проникать в него, а губы накрывает член мальчика.
Стыдно… страшно и прекрасно.
- Я не хочу сделать тебе больно, - слова даются Соби с большим трудом, его организм уже на пределе, - Я…
- Хватит болтать, - шикает Рицка и сам переворачивается на живот. Он знает, что ни Соби, ни он сам больше не выдержат. В голове крутятся смутные воспоминания о недавно прочитанной информации в Интернете. Просто из любопытства, Рицка и не думал, что эта информация пригодиться ему… в ближайшее будущее. Но с Соби нужно быть готовым ко всему.
Тело мальчика замерло в нервном напряжении и предвкушении.
- Я люблю тебя…
Дальнейшее у Рицки почти не отложилось в памяти. Кажется Соби пытался найти что-то в тумбочке рядом с кроватью, что-то с грохотом свалилось на пол.
Мягкая подушка под животом, прохладные пальцы, стыдная поза, которая еще долго будет заставлять краснеть мальчика.
Рицка неосознанно подается вперед.
- Соби, - жалобны стон срывается с губ Рицки, когда что-то покрупнее пальцев начинает поникать в него. Мальчик закусывает край одеяла и пытается расслабиться.
- Сейчас, Рицка, сейчас, - в голосе Соби слышатся нотки паники. Он двигается медленно, давая привыкнуть к странному ощущению наполненности и накатывающей волнами боли. Рицка всегда ненавидел боль в любых ее проявлениях, но давно уже привык к ней и свыкся с осознанием, что она часть его жизни.
- Двигайся, - Рицка знает, что не развалится. Неприятные ощущения почти полностью пропали. – Это приказ.
Соби, не смотря на приказ, все равно движется с осторожностью, поэтому Рицка не выдерживает и сам подается навстречу толчкам, одновременно пытаясь вытереть об одеяло слезы, которые бегут по щекам.
В какой-то момент боль сменяется яркой искрой наслаждения, а возбуждение мгновенно возвращается к мальчику. Движения Соби, в ответ на стон Рицки, становятся более хаотичными и быстрыми.
- Соби! – Рицка последний раз подается навстречу резким толчкам и кончает в протяжным криком, заставляя Соби последовать за собой.
Перед глазами Рицки медленно вальсируют разноцветные звездочки, тяжесть тела Соби почти не ощущается, а горячее дыхание бойца щекочет щеку.
- Твои ушки, - Соби скатывается на кровать и с нежностью смотрит на лицо мальчика. Рицка с трудом приподнимает руку и ощупывает свою безухую голову.
- Кажется, мы их потеряли в процессе, - серьезно говорит мальчик, ощущая легкость, - Потом найдем.
- Но… Как же теперь…
- Обыкновенно. Он все равно мешали… мыть голову. Знаешь, так неудобно… пена постоянно в них забивалась и вода заливалась.
- Но…
- Соби! Не смей! Не смей даже пробовать доставать свою совесть! – рассержено зашипел Рицка и попытался сесть, но охнул ощутив еще один урон помимо ушей и хвоста. – Я сам этого хотел, - Рицка разозлился вполне натурально. – Терпеть тебя не могу!
- Рицка.. Рицка.. Рицка… Прости. Как же я тебя люблю! – Соби мгновенно прекращает видимые самокопания.
- Не смей даже пробовать винить себя. – Рицка прикрыл глаза и даже не почувствовал как провалился в сон, все также позволяю рукам бойца обнимать себя.

Утро – одновременно прекрасное и ужасное время суток.
Противный писк будильника, вырывающий из сна определенно мог бы стать самым страшным кошмаром.
- Соби! Выключи его! – проворчал мальчик, накрываясь одеялом с головой и не имея никакого желания двигаться, думать и уж тем более говорить.
Будильник тут же замолкает, а руки Соби возвращаются на прежнее место, обнимая мальчика.
Рицке каждый раз, когда он просыпался на кровати Соби за последние несколько лет, казалось, что он в непробиваемом коконе. С одной стороны стена, которая не пропустит никого и ничего, а с другой тоже стена, только живая и более опасная, чем просто каменный блок.
- Что мы будем делать… теперь? – Соби спрашивает с неохотой, но все же искренне желая знать ответ.
- Не знаю, - Рицке почему-то становится больно в сердце, а в горле застревает комок. В голову мальчика прокрадывается мысль, что, может быть, он больше и не нужен Соби, что теперь боец все получил и выставит его сейчас за дверь как ненужную и мешающуюся вещь.
Рицка вырывается из рук Соби, не в силах ощущать прикосновения, и садится.
Под руку попадается мертвое пушистое ушко. Рицка с трудом находит второе в складках одеяла.
- Это тебе, - Рицка грубо впихнул пушистые комочки в руки Соби и отвернулся к окну, - Можешь делать с ними, что хочешь… Даже выкинуть. – задиристо говорит мальчик.
- Я их сохраню, - Соби подносит к губам комочки шерсти, - Нужно еще хвостик найти. Что ты скажешь в школе?
Школа… Рицка помнил какому допросу подверглась ученица из параллельного класса, когда месяц назад раскрылось, что ее уши ненастоящие. Вызов родителей к директору, беседы с психологом, порицание преподавателей и перешептывание учеников.
- Придумаю что-нибудь, - хмуро ответил Рицка, - Не волнуйся про тебя не скажу…
- Я не волнуюсь за себя, Рицка. Я волнуюсь за тебя, - тихо сказал Соби.
Рицка в смятение закусил губу и резко вскочил с кровати, кидаясь сломя голову в ванную, не обращая внимания на тянущую боль пониже спины, попутно собирая свою разбросанную на полу одежду.
- Рицка!
- Соби, давай потом, я в школу опоздаю, - мальчик попробовал это сказать как можно более непринужденно, но потерпел поражение перед самим собой.
И только горячие струи воды помогли ему немного придти в себя, отодвигая на задний план непривычное состояние опустошенности. Рицка не знал, что было горячее: вода или его слезы. Страх снова накатывал своими безграничными волнами, напоминая о тех днях, когда погиб брат мальчика. Такое привычное чувство и от этого еще более жуткое.

Когда Рицка вышел из ванной, он полностью проигнорировал попытки Соби заговорить с ним, отказался от завтрака и лишь с какой-то злостью открутил крышку от графина с водой и опустошил его почти на половину.
- Соби, я ушел, - тяжелая дверь захлопнулась за мальчиком, прорезав тишину подъезда и отрезав мальчика от такого призрачного счастья.

До своего дома Рицка добрался быстро, игнорируя неприятные ощущения и обходя стороной редких прохожих в столь ранний час. Но вот чтобы зайти в сам дом пришлось изрядно поработать не только головой. Рицка и не представлял, что взобраться в комнату через балкон будет настолько трудно, но выбирать было не из чего, потому что, хоть мать Рицки и давно уже не следила за приходами и уходами своего сына вряд ли бы она осталось спокойной увидев Рицку с утра пораньше прокрадывающегося домой, да еще и без ушей.
Очутившись в комнате, Рицка тут же скинул куртку и натянул толстовку у которой был глубокий толстый капюшон. Лучше не стало. И хоть безухость теперь не бросалась в глаза столь явно, но и в школе сидят не слепые и идиоты.
Телефон в кармане мальчика заверещал знакомой трелью. Рицка, даже не посмотрев на экран мобильника, сбросил звонок, а затем и вовсе выключил телефон.
- Рицка, ты уже встал? – хриплый со сна голос за дверью. Рицка вздрогнул и приготовился бежать к балкону, на случай, если мать попытается зайти.
- Уже встаю, мам, - Рицка попытался ответить невозмутимо и отстраненно, но голос испуганно дрогнул.
- Я приготовлю завтрак.
- Хорошо, мама.
Это был шанс… Рицка схватил нужную стопку учебников и запихал их в школьную сумку. Подгоняемый страхом, Рицка со скоростью пули слетел с лестницы, радуясь, что не нужно одевать ботинки.
- Я не буду есть, мам! – крикнул мальчик и, пока его мать не опомнилась, вылетел на улицу, радуясь, что хоть до вечера отсрочил расправу над собой.

Рицка бежал настолько быстро, на сколько позволяли его ноги. Дыхание мальчика сбилось, но остановиться не было сил. Казалось, будто, если он остановится, то и мрачные мысли и безысходность догонят его.
Здание школы из-за поворота показалось неожиданно, как будто выросло из-под земли. Уроки еще не начались, но школьники стекались к гостеприимно открытым дверям, весело переговариваясь и смеясь, встречая по дороге знакомых и обрастая компанией.
Рицка спрятался в тени домов, не в силах не только продолжить бег, но и просто двинуться дальше. Он по плотнее закутался в кофту, понимая, что это ничем не поможет разрешить его безухую проблему. Можно было конечно же купить пару искусственных ушек, но Рицка всегда считал позором. Это было бы обманом для себя.
- Мне нечего прятать, - прошептал мальчик, сжимая кулаки, - Я сам хотел…
Рицка набрал в легкие побольше воздуха и сделал шаг вперед на освещенную солнцем улицу. Второй шаг было сделать еще легче и вот он уже свободно идет вперед гордо вздернув подбородок и смотря вперед.
К его удивлению ничего сверхъестественного не произошло: все также спешили на занятия и Рицка им был до лампочки. А может и правда не разглядели…
На ступеньках школы стояла Юико, подпрыгивая и высматривая кого-то, а рядом с ней переминался с ноги на ногу Яей, нервно поглядывая на наручные часы.
- Рицка-кун! – Юика замахала рукой, давая ответ на вопрос кого же она так нетерпеливо ждала. – Урок скоро начнется, а тебя все нет… Юико думала, что ты не придешь. Юико звонила тебе.
За несколько шагов до лестницы, ведущей в школу, Рицка замялся, понимая, что теперь точно все: кое-кто из сидящих на ступеньках уже смотрели на него с интересом, а кто-то даже приоткрыл рот от удивления.
- Юико ты можешь не кричать, - поморщившись, попросил Аояги подходя к друзьям.
- Рицка-кун…
- Пойдемте в класс. – резко бросил он, обрывая подругу, - Урок скоро начнется. – одного холодного взгляда хватило, чтобы щебечущие девчонки из параллельного класса замолчали и нервно огляделись по сторонам.
- Почему ты в капюшоне…? – Рицка поморщился. Даже слепой на оба глаза Яей уже сообразил, что к чему. – Риц…
-Юико, пойдем, - Яей неловко дернул девочку за руку, обрывая ее на полуслове. – А то мы и правда опоздаем.
- Но Рицка…
- Он идет за нами.

День для Рицки прошел как на иголках. Юико не отрываясь смотрела на него весь урок, Яей смущенно отворачивался и пытался отвлечь девочку от друга, но это еще больше привлекало внимания одноклассников к их троице. Учительница не могла даже перекричать шепот, который волнами бродил по классу. Ну а после первого урока, Рицка под ее конвоем был отведен в кабинет к директору. Эта короткая дорога показалась мальчику прямым путем в ад. Никто даже не пытался уменьшить громкость или хотя бы ради приличия не показывать на него пальцем.
- Вы знаете зачем вы здесь, Аояги-кун? – Рицка еще ниже опустил голову, которую сейчас не прикрывал капюшон. – Это не допустимо для нашей школы, что дети лишаются ушей в столь раннем возрасте…
- Это мое дело когда… - озлобленно прошептал Рицка.
- Вам только тринадцать! – директор звонко хлопнула ладонью по столу.
- Почти четырнадцать, - поправил Рицка.
- Это не важно.
- Но… Возраст согласия…
- Молодой человек… Рицка, ты здесь не для того, чтобы доказывать свои права, - женщина устало опустилась на стул. Видно решать такие проблемы ей действительно было неприятно, - Давай просто поговорим.
Рицка удивленно посмотрел на директора.
- Все… Это произошло по твоему желанию? Это не было насилием…
- Нет, Ишигава-сенсей. Я… - Рицка на секунду замялся не зная, что сказать, - Я сам хотел.
- А эта девушка с которой ты… - Рицка довольно быстро справился с удивлением и понял какую девушку директор имела ввиду.
- Она старше меня, сенсей. Поэтому у нее уже не было ушек, - уверенно сказал Рицка, радуясь, что директор сама сделала выводы и ему не придется выкручиваться и выгораживать Соби, которого не раз видели у ворот школы.
- Твоя мама знает… о твоих взрослых увлечениях, - женщина осторожно подбирала слова.
- Нет – Рицка вздрогнул, вспоминая про мать. – но можно я ей сам скажу.
- Я надеюсь на тебя, - Ишигава-сенсей вздохнула свободно и улыбнулась, переводя взгляд на учительницу Рицки, которая тоже присутствовала в кабинете, - Все не так трудно, когда без ушей остается мальчик. Остается лишь надеяться, что после этого дня все на повал не начнут расставаться с ушами. Ты можешь идти на уроки, Аояги-кун.

- Юико, хватит на меня смотреть! – раздраженно прошипел Рицка, - Это бесит.
- Рицка теперь взрослый, он теперь без ушек, - девочка всхлипнула, - Рицке больше не нужна Юико…
- Прекрати. Абсолютно ничего не изменилось, - отрезал мальчик и посмотрел в окно.
Хорошая утренняя погода сменилась тучами и каплями дождя. Взгляд мальчика невольно остановился на воротах школы, где обычно в это время стоял Соби, дожидаясь конца последнего урока. Но сейчас там никого не было.
Соби не пришел… Что и требовалось доказать. Мальчика вдруг одолел непонятный страх, жалость же к себе вообще вряд ли когда-нибудь пройдет.

К концу учебного дня улицы города покрылись огромными лужами, а из-за стены не прекращающего ни на секунду дождя было ничего не видно уже в ближайших нескольких метрах. Все у кого не было зонтов зачарованно смотрели на потемневшее небо, на котором с утра не было ни облачка.
Постепенно толпа на крыльце рассасывалась: за кем-то пришли родители, кто-то, проклиная погоду и синоптиков, скрывался за стеной дождя, прикрывая голову школьной сумкой.
- У меня есть зонт, - тихо сообщил Яей, доставая черный зонтик из портфеля и стараясь не обращать внимания на хихиканье за спиной, которое изрядно стало раздражать его за день. Мальчик даже не пытался представить насколько же было тяжелей Рицке, если уж у него самого стали сдавать нервы.
- Проводи Юико, - коротко сказал Аояги. Он был довольно далеко от таких обыденных проблем как дождь.
- А ты…? – Яей замялся и пихнул локтем Юико, которая распахнула рот, желая что-то сказать, - Соби-сан… придет? – мальчику было неловко спрашивать такое, потому что в отличие от одноклассников, учителей и других школьников он догадывался, кто лишил Рицку ушек. Он надеялся, что и Юико прекрасно все поняла и теперь перестанет любить Рицку и переключится на него.
- Вряд ли, - Рицка грустно склонил голову.
- Вы поругались? – Юико нервно перемялась с ноги на ногу.
- Можно и так сказать.
- Ему не понравилось, что кто-то лишил тебя ушек?
- Юико! – оба мальчика воскликнули одновременно.
- Отведи ее домой, Яей, - со вздохом сказал Рицка и первым побежал вперед, скрываясь в дожде.
Его одежда мгновенно намокла, в кроссовках противно захлюпало, а тело пробрал озноб.
Где-то сзади бежали друзья мальчика, что-то крича, но и они отстали, оставляя его наедине с водой.
Соби появился неожиданно, как будто вырос из-под земли и Рицка заметил его только тогда, когда над его головой раскрылся зонт.
- Соби…
- Почему ты меня не подождал, Рицка? Зачем пошел в такой дождь… - с волос Соби капала вода, а одежда потемнела от воды. По стеклам очков стекали капельки, а глаза из-за них смотрели с теплотой и затаенным страхом.
- Ты зонт принес только для меня? – Рицка впервые за день улыбнулся и протянул руку, затаскивая молодого человека под спасительную крышу.
- Как в школе? – вместо ответа спросил Соби, но желая лишь обнять мокрого Рицку и прижать к себе.
- Было тяжело… Но все в порядке.
- А твоя мать?
- Она меня еще не видела, поэтому…
- Рицка, это я во всем виноват, - Соби склонился и уткнулся носом в макушку мальчика.
- Глупости. Я рад, что все было так, а не по-другому, - Рицка не знал, куда деть руки и в конце-концов обнял Агатсуму за талию
- Я должен был остановиться…
- Прекрати! – голос Рицки прорезал шорох дождя, а руки автоматически оттолкнули парня от себя, - Я… Я люблю тебя! Но, если ты сейчас же не перестанешь винить себя, то тогда лучше уходи!
Рицку била крупная дрожь, глаза колко смотрели на молодого человека, который, казалось, окончательно растерялся.
- Если я тебе не нужен, то так и скажи! Я пойму, Соби! Все пойму…
- Рицка…
- Дурак!

- Ты согрелся? - Соби нежно ерошил волосы мальчика, который удобно устроился на нем.
- Еще бы! Это самый лучший способ не заболеть. – Рицка застенчиво улыбнулся и тут же уткнулся в грудь любимого, скрывая и улыбку, и выступивший румянец.
- Думаю, мне еще нужно напоить тебя чаем с медом.
- Попозже. Я не хочу вставать… Ты проводишь меня домой? – Рицка пощекотал пальчиками грудь любимого и сокрушенно вздохнул.
- Я бы предпочел, чтобы ты остался со мной. Но ничего не поделаешь.
- Ты же знаешь… Мама…
- Все будет хорошо, Рицка. Я не дам ей обидеть тебя, - Соби подтянул мальчика повыше и заглянул ему в глаза, - Ты хотел бы… жить со мной?
- Это невозможно, по крайней мере сейчас, - осторожно сказал мальчик и погладил щеку Агатсумы.
- Нет ничего невозможного, Рицка, пока ты любишь меня.
- И все-таки ты глупый, Соби! – Рицка шутливо дернул прядь светлых волос и звонко поцеловал его в губы, - Давай просто не думать о том, что будет завтра…
Рицка не отводил взгляда от глаз своего бойца, уже зная все на перед. Видно его матери придется смириться с тем, что ее сын все же не тот мальчик, который почти четырнадцать лет назад родился у нее. Что уже нет того Рицки и никогда не будет.
- Кто-то обещал мне чай с медом! Хотя я бы предпочел обед, - и как бы подтверждая слова Рицки в его животе заурчало.
- Я люблю тебя, Рицка.
Рицка улыбается и кивает, думая про себя, что будущее в общем-то и не так важно, когда есть прекрасное настоящее.

@темы: картинки, Lovelless, "Мои фанфики"

---

Поднятие настроения с утра пораньше)))))

07.09.2009 в 06:02

Пишет  Maxim in love:

Свежепотыренный утренний позитив
Прогоните Макса спать, а? На тех, кто рядом, надежды нет!

25.08.2009 в 09:33

Пишет  Талула:

)))))))))))))))))
Пишет  Noa Streight:

рождённые летать)))))
У Хитцугада поживилась)))))))

@темы: картинки

---

Слэш всюду)))))))))

21.08.2009 в 22:35

Пишет  Катори Киса:

Потрясающая слешная песня!
ТЫРИТЬ ТОЛЬКО С РАЗРЕШЕНИЯ!!! "МУЖЧИНА СЗАДИ" почти НЦ!
слушать

@темы: ссылки

---

Абсолютно ни о чем)))

Что-то давно я не писала просто так...
Начнем с полезности.
Сегодня набрела вот на этот адресок.Здесь есть оень прикольные фоны (правда вот не знаю как они смотреться будут)
Ну, короче, вот...

Если кому надо

fonegallery.narod.ru/index.htm

Анимешники еще не разбежались?
Если нет, то у меня вопрос: есть что-нибудь похожее на Мао король демонов (кроме 12 королевств)?

проды пишутся!!!!!!! и не тольк в моих и ваших мечтах, дорогие пчелки)))

---

Сегодня великий день))))

Я получила вот это..

---

Увидела, ну и конечно же стащила))))

Они сказали, что думают о тебе

Ваше имя Гарри Поттер СКАЗАЛ - Я терпеть её не могу, она раздражает меня ПОДУМАЛ - нет, всё это бред она не может нравится мне, или может, нет не может, я совсем запутался Рон СКАЗАЛ - По-моему она общается с Малфоем, если так, то нам с ней не о чем говорить ПОДУМАЛ - то же, что и сказал Гермиона СКАЗАЛА - Я думаю, что мы могли бы подружиться, но она не проявляет инициативы ПОДУМАЛА - Она странная, лучше к ней не подходить Драко СКАЗАЛ - Она мерзкая, меня тошнит от одного её вида ПОДУМАЛ - Я бы сказал, что она красотка, если бы Пенси рядом не торчала Полумна СКАЗАЛА - Она замечательная, читает придиру, всерьёз относится к статьям о мозгошмыгах и морщерогих кизляках ПОДУМАЛА - только с ней я отправлюсь на поиски новых видов фауны Невилл СКАЗАЛ - Бабушка говорит, что я должен быть смелее и признаться этой девушке в любви, но я не могу ПОДУМАЛ - В Хогвартсе полно ребят умнее и симпатичнее меня, я её не достоин Дамблдор СКАЗАЛ - Про неё как и про Гарри есть пророчество ПОДУМАЛ - Как бы узнать о чём это пророчество Хагрид СКАЗАЛ - не помню я её что-то ПОДУМАЛ - А чё спрашивают-то? надеюсь никто из моих питомцев на неё не напал Люпин СКАЗАЛ - Она принимает мою суть, я сделаю ей предложение ПОДУМАЛ - Я счачтлив, что она меня понимает Снейп СКАЗАЛ - Она мне безразлична ПОДУМАЛ - Так, Северус, ни взглядом, ни жестом не выдавай, что на самом деле она тебе нравится Люциус СКАЗАЛ - Она очень элегантна, настоящая аристократка ПОДУМАЛ - Надо сбагрить куда-нибуть Цисси и пригласить эту девушку домой Белатриса СКАЗАЛА - Она станет настоящим УПСом со временем, а сейчас ей не хватает решительности ПОДУМАЛА - Я помогу ей, мой лорд Волдеморт СКАЗАЛ - Я сделаю её УПСом, я сам обучу её всему, что знаю ПОДУМАЛ - далеко не всему

все гадания на aeterna.ru

@темы: "Тесты"

---

Поттер не может быть в слизерине! 11 глава

Ну вот))) Хоть что-то у меня наконец дописалось до логической точки

Глава 11

тык

После того как кубок выбрал меня четвертым чемпионом мои друзья и я, после того как меня выпустили из камеры пыток под названием Больничное крыло, напились до огненных соплохвостов в глазах, а вот мои враги наоборот оделись во всеобщий траур и решили всеми силами удалить раздражающий фактор, то есть меня, из списков нашего милого общества. Мне конечно было абсолютно по барабану, что обо мне думают хаффлпафцы, которые бы точно изменили своей добропорядочности, если бы до чертиков не боялись моих ответных действий. Мне было по фиг, что когтевранцы делают крупные ставки на мою победу, потому что самую большую ставку уже сделал Драко и не на мою победу, а на то, что я угрохаю половину Хогвартса еще до начала нового года. Я кстати тоже вложил один галеон кнатами, который почему-то ну никак не хотели принимать в виде ставки. Гриффиндорцы, чтоб им вечно пить подогретый тыквенный сок, меня совсем не напрягали своими жалкими потугами отправить меня к ангелам на синие просторы. Я же в долгу перед ними не остался ни разу.
Особенно было интересно наблюдать как слизеринцы отстаивали мое… э-хм… честное имя, закапывая несчастных хаффлпафцев словами неприличного содержания. Особенно тех, кто слишком рьяно пропагандировал Диггори. И уверяю вас, что хоть наш факультет самый немногочисленный, да еще и ни кем не поддерживаемы кроме нашего декана, коварства нам было не занимать. Пожалуй, в этом смысле мы могли сравниться лишь с изворотливостью драной кошки Макгонагл, которая всеми правдами и неправдами пыталась завалить хоть одного слизеринца на устном зачете.
Пока наши змеиные собратья отрывались на неповоротливых барсучках, я, Драко и Панс, с немого согласия моего милого зельевара, доканывали грифов, а в частности младшего Уизела и зуброподобную Грейнджер с обострившейся манией величия. Кажется, только до этих двоих не особо дошло, что связываться с нами чревато серьезными последствиями.
Но если серьезно, то хотите верьте, хотите нет – зазнавшаяся Грейджер, которой посылает странные взгляды, больше похожие на гастрономический интерес, Виктор Крам, это даже страшнее армии пикси, у которых мания уничтожить все вокруг даже больше, чем моя. Короче бобриха в который раз за этот учебный год нарвалась… на кулак Панси, которая даже со своим метровым маникюром дерется как парень. Иногда даже лучше, чем я и Драко, да и в росте она нас уже превзошла, особенно меня. Драко, по секрету скажу я вам, до сих пор носит обувь, которая увеличивает его рост на несколько дюймов, чтобы рядом с Панси выглядеть попрезентабельней. Но Драко, хотя бы растет! Я же, кажется завис все на той же отметине, что и в тринадцать лет… Обидно, но не до такой степени, чтобы носить обувь с подошвой высотой три дюйма. Ну подумаешь… Пять футов с хвостиком (очень маленьким хвостиком). Всего лишь на один фут меньше, чем Северус. Зато я хорошо помещаюсь в шкафах, могу пролезть под любым столом, а с моим весом еще и протиснуться в любую щель, а это довольно удобно с моей-то подпольной деятельностью.
Но не в этом дело… Я до сих пор с нежностью вспоминаю ту крупномасштабную войну факультетов, где самые хитрые и ловкие, то бишь я и те, кто меня немного поддерживали, одержали безоговорочную победу. В школе не было ни единого человека, кого не затронуло бы это мировое противостояние, и ни дня, чтобы что-нибудь не рухнуло или не рассыпалось: на камушки, щепки, отдельные элементы непонятной наружности.
Я снова и снова доказывал особо непонятным, что мне нет равных в пакостях: клей на стулья грифов было меньшее, что я сделал. А, если учитывать, что клей был магический и приклеивал несколько слоев одежды и в довершении не снимался никаким заклинанием… Короче, гриффиндорцам пришлось идти в свою башню без штанов, мантий, а кому-то даже с трусами не повезло. Самые смелые конечно же сидели до посинения, в надежде, что хохочущие товарищи по факультету войдут в их положение, что оказалось также нереально, как отклеиться самостоятельно. Чары смеха у Панс получаются просто потрясающие…
Правда была еще Грейнджер, которая тщетно пыталась отклеить свою тощую умную задницу от слишком крепкого стула.
Что я могу сказать по этому поводу?
Грейнджер конечно круче сваренных на зимнем солнце яиц, когда пытается быть умной, но суперклей намного круче ее, и не только потому, что он варился в котле… Ну, он почти как я!
Грифы конечно же попытались отомстить мне очередным своим неоригинальным способом: подбросив в мое зелье рыбьей икры… Но я как раз забыл положить ее, отвлекшись на Северуса, который неспешно проплыл рядом со мной, распространяя приятные ароматы каких-то трав.
После урока мне даже пришлось сказать Уизелу спасибо за «выше ожидаемого»… Правда отблагодарил я его кулаком по шее, выше я не дотянулся, и точным ударом в то место, которое лично я, берегу как зеницу ока. Свидетели нашей большой любви с Уизелом друг к другу, а именно мой любимый зельевар и сушеная мумия, даже не пытались нас разнять, играя в игру «кто больше снимет баллов?» С прискорбием сообщая: в наших часах уж через три минуты не осталось ни одного изумруда. Но что такое камешки против моей триумфальной победы? Не скажу, что я был честен, но я слизеринец, поэтому честность – это то, что не снится мне даже ночью после несварения желудка. Тем более, что в драке с рыжим орангутангом, который, в отличие от меня, скоро перерастет Астрономическую башню, я бы безусловно был тем, кого бы отскребали от пола. Но! Словарь по Древним рунам, который Панс так вовремя отобрала у Грейнджер, и который я так вовремя увидел, безусловно решил все мои проблемы и разрешил спор. Вот так ум побеждает над силой оказывается… Вот так в склоках, гулянках и крупномасштабных действий в моем исполнении, незаметно подкралось время первого задания. А я не то, что был морально не готов, я даже колдовать нормально так и не научился, не разрушив ничего. Нет, я конечно и не нервничал по этому поводу: одной школой меньше, одной больше… Разрушу – придется Фаджу потесниться в своем министерстве. Короче, нервы я оставил директору, который всерьез опасался, что ему придется переехать и Северсу, которому в свою очередь на школу было плевать в кое-то веке, а вот сохранность моей тушки вызывала у него большие опасения. Директор бесился от того, что уже даже Макгонагл прощалась с родными стенами, а Северус сходил с ума от того, что Дамблдор, не смотря ни на что, запретил ему увозить меня и прятать в каком-нибудь глубоком подвале, хотя я и тогда, и сейчас, предпочитаю все-таки спальню своего любимого.
Чемпионы, ну то есть все остальные представители человечества, которые нашли большой кайф в том, чтобы поучаствовать в Турнире трех волшебников, тоже изрядно нервничали и засиживались допоздна в библиотеке, стратегически заняв свои позиции по углам, подальше друг от друга. Делакур и Крама уже через неделю просветили о моих возможностях, Крам это даже прочувствовал на собственной шкуре, поэтому вполне возможно все троя прятались в светиле знаний от меня и той войны, что факультеты развернули в Хогвартсе, предано следуя за своими лидерами (наверное именно поэтому мы победили, а если еще вспомнить, что движением грифов руководили Уизли, то вопросов вообще никаких не возникает).
Я же в обитель мукулатуры наведывался даже реже, чем в прошлые три года вместе взятых и только лишь после того, как у Драко заканчивалась литература и он со скорбным видом шел в библиотеку, таща меня на буксире, где мой блондинистый друг со скорченной физиономией двумя пальчиками перебирал книги и сваливал более или менее понравившиеся на мои дружески подставленные руки, доводя мадам Пинс и присутствующих чемпионов до нервного тика и судорожного подергивания ног размерами растущей стопки.
Белобрысая французская вешалка, например, даже пыталась у меня выяснить зачем мы с Драко взяли из библиотеки книгу под названием «Разведение кентавров в домашних условиях» и не может ли это быть первым заданием турнира. Я честно, положа руку на сердце, ответил ей, что все возможно и, что разведение кентавров является очень полезным знанием и чрезвычайно важным. Смеху, скажу я вам, было не меряно, когда Флер явилась на завтрак с этой книгой, трепетно прижимая ее к своей груди размера так четвертого. Хотя может и больше – я в этом не разбираюсь.
За неделю до первого задания я заявился к директору и слопал все его запасы миндального печенья и лакричных палочек, сломал его крутящееся кресло, катаясь по кабинету от стенки к стенке, вылил вишневый компот на важные документы присланные из министерства самим Фаджем, разбил вазу с какой-то коноплей, когда открывал окно и выбрасывал «важные документы» в окно и в довершении всего поругался с портретами, которые пытались в очередной раз вразумить зарвавшуюся молодежь, от которой одни убытки и никакой пользы.
Правда, после того как пришел дедуля, я еще получил предложение сходить с Северусом на свидание в запретный лес в полночь с мантией невидимкой, а горгулья пожелала мне остаться там навечно, за что и получило пинок по своей когтистой лапе.
Смысл предложения «сходить в запретный лес» до меня конечно не дошел, но сходить на свидание с любимым я был не против.

Ретроспектива.

- Поттер, ну и куда ты меня тащишь? – Северус злился, но я упорно прижимался к его боку и иногда томно вздыхал, пребывая в эйфории. Пока… Пока перед нашим взором не предстала опушка леса.
- Ну ни *** себе! – не сдерживаясь выдал я, за что и получил тычок под ребра, а рот мне закрыла теплая знакомая ладонь, пахнущая травами. – Бу-бу-бу-бу, - я продолжил возмущаться.
- Я с тобой согласен, Гарри, - прошептал мне на ухо Северус, - Но, пожалуйста, заткнись, милый… Пока нас не заметили и прилюдно не обвинили мошенниками. Понятно? – я кивнул и Северус убрал руку, правда я успел наградить его ладонь быстрым чмоком.
Профессор усмехнулся и попытался отцепить меня от себя. Но к такому коварству я был готов, поэтому он быстро понял, что это бесполезно и со вздохом обнял меня за талию.
О большем я и мечтать не мог… Нет, мог… Но не на поляне среди драконов, которые, как будто почуяв чужаков, бесновались в своих клетках.
- А что это за драконы? – жизнерадостно спросил я.
- У тебя мозг скучечервя, Поттер, - фыркнул Северус, но в свете огней, которые освещали поляну я разглядел в его глазах панику, - Правильней задать вопрос: что они здесь делают.
- Я не такой тупой, - надулся я, выпятив нижнюю губу.
- Ты глупый, но это придает тебе шарма… Вон тот дальний – это Китайский огненный шар. Его когти используются в одной из самых сильных приворотных зелий.
- Почему ты все сводишь к котлам и странным жидкостям? – фыркнул я, - Меня, можно сказать, скоро поджарят, а потом сожрут как котлету…
- И подавятся.
Я вздохнул, понимая бесполезность этого спора: даже Альбус не знал, что сделает моя магия в контакте с этими чешуйчатыми тварями. Я медленно поплелся вдоль клеток, не отпуская руку Северуса ни на секунду, даже зная, что из-под мантии невидимки он никуда не денется я хотел ощущать его всем телом. Моя невезучесть снова красовалась передо мной, показывая мне язык и неприличные жесты, на которые в Хоге было разрешение только у меня.
- Смотри, все шастают здесь как у себя дома, - Я ткнул пальцем в восторженного Хагрида и немного офонаревшую мадам Максим, которая видно в уме уже просчитывала шансы на победу своего чемпиона против таких махин. – Ну никакой честности и добропорядочности.
- Ты слизеринец, малыш… Откуда такие слова в лексиконе? – жарко прошептал мне Северус в ухо, - Оставь их гриффиндорцам…
- Чтобы они прикрывались ими как ажурной ширмочкой? – проворчал я, - Директор тоже учился в Слизерине? – я решил напомнить Северусу про самого главного недобропорядочного интригана во всем Хогвартсе.
- Он гриффиндорец с гениальными мозгами… Если иметь такие мозги как у нашего директора, то и в Хаффлпафе может оказаться как у себя дома…
- Ладно… Расскажи мне лучше про этих драконов, пожалуйста.

Когда мы наконец вернулись в комнаты Северуса, я с наслаждением скинул с себя мантию невидимку, затем обычную мантию. Я бы, конечно, снял и рубашку со штанами, но под суровым взглядом зельевара, я лишь позволил себе растянуться на диване. Правда чуть позже, я все же перебрался к любимому на колени, и, чтобы не быть скинутым на пол, крепко вцепился в воротник его рубашки.
- Снова испытываешь судьбу?
- Тебе же нравится, - я провокационно растянул губы в улыбке и абсолютно неслучайно поерзал на коленях Северуса, ощущая внушительный бугорок, которому определенно было тесно в брюках. Что это такое я ну никак не мог не знать, так как просыпался именно с таким. Ну… может не совсем с таким, а чуть меньше… Ладно-ладно, намного меньше! Но это не важно!
Я елозил по коленям Северуса, трепал его волосы и нагло лез целоваться, под его бубнеж и совсем вялые попытки скинуть меня.
- Поттер, ты как всегда не о том думаешь, - хрипло сообщил мой зельевар, прижимая меня к себе и, в промежутках между словами, покрывая мою шею неторопливыми жгучими поцелуями.
- А ты слишком много думаешь, - вставил я, откручивая пуговицы от его рубашки и непростительно теряя бдительность.
А зря! Я слишком быстро расслабился, предполагая, что сегодняшней ночью сбудутся все мои мечты. Нужно было все таки не забывать, что на дворе не рождество, а Сев ну никак не тянет на доброго Санта Клауса.
Приземление с небес на землю, а если конкретно, то с колен на пол, было очень болезненным, даже все желание слетело с меня в мгновение ока. Я обижено поджал губы и, расстроенный, пополз к выходу.
- Поттер, ты куда? – я со злорадством заметил, что голос Сева дрожал. Вот только бы знать еще по какой причине?
- Пойду решать проблемы, - буркнул я в ответ, стянув из кресла мантию, и отправился в дальнейший путь к маячащей впереди двери, - Не хочу становиться не переваренной выплюнутой котлетой в пожеванном состоянии.
- Ты собираешься решать этот вопрос один или поползешь к Альбусу? – Вот зараза! Еще и издевается!
- Может я просто откажусь участвовать… Что мне эта честь факультета? – снова пробурчал я. Что-то я в последнее время слишком много употребляю слов на букву «ч». Нужно что-то менять… - Врагов не уменьшит, друзей не прибавит и носков не постирает…
- Поттер, у тебя есть один малюсенький пунктик, который, если честно, доводит меня до белого каления… Ты как самый фанатичный гриффиндорец не умеешь отступать, - Я сел у двери и по-турецки скрестил ноги и засунул в рот выуженную из кармана штанов ярко розовый леденец. У директора в кабинете их был целый шкаф.
Я провокационно играл с этим леденцом, то высовывая его кончик наружу, то проделывая еще какие-то замысловатые операции с ним.
- Ну я пошел, - сказал я, порываясь встать.
- Глупый мальчишка! И даже не пытайся доказать обратное, - прошипел Сев и, сделав несколько шагов, подошел ко мне, резко отрывая меня от пола и притягивая к себе, подхватывая рукой под попу, чтобы мое лицо оказалось на уровне его, - Ты плохой актер, - поцелуй в губы и игра языков, в которой я потерял свой приторно розовый леденец, - И вечно суешь всякую гадость себе в рот.
Северус на секунду отстранился от меня и выплюнул леденец.
- Эй! Это был последний!
- Какое счастье, - тихий смех в районе моей шеи. Болезненный укус, из-за которого мне завтра придется клянчить у Драко водолазку. Нет я конечно мог и не прятать засосы на шее, но ради хоть какого-то сохранения конспирации лишний раз лучше было не светиться. Достаточно было уже того, что Панс видя результаты моих ежевечерних походов к Северусу вредно хихикает, а Драко ржет не стесняясь ничего и абсолютно забывая, что лошадей среди Малфоев еще не рождалось.
Я крепко обнял Северуса за шею, пропуская пряди его волос через свои пальцы, наслаждаясь его горячим дыханием, его сильными руками и телом, которое в кое-то веки самостоятельно прижималось ко мне.
- Поттер, ты вгонишь меня в могилу…
- Из-за вечной неудовлетворенности? – И все-таки я определенно однолюб.

Конец ретроспективы.

Хочу всех обрадовать: в ту ночь я не остался на голодном пайке. Мы даже разделись! Скажу по секрету: мой любимый без одежды – это что-то с чем-то.
Мой любимый стандарт, мой любимый размер! Особенно размер… от которого я определенно буду фанатеть до конца своей жизни. И, представьте себе! Мне даже позволили полапать это руками. Я хотел еще и губами, но мне ясно дали понять, что хорошего понемножку или же меня из спальни не выпустят еще неделю. Аргумент, скажу я вам, так себе, поэтому я его особо не воспринял, но все же Сева слушаться надо. А то вот так не послушаешь и выставят тебя в коридор голышом. Он и тогда и сейчас способен на это, но есть одно но… Он не меньше меня желал и желает меня облапать и зацеловать. В этом мы с ним тоже очень похожи.
Вряд ли после той ночи, Сев особо задумывался, что в его объятьях находится статья уголовного кодекса. А если и задумывался, то я быстро занимал его мысли особо важной проблемой, ну или директор подсовывал ему еще одно чрезвычайной важности дело связанное конечно же со мной.
Ну так вот… Я, весь в багровеющих засосах, с абсолютно пустой головой и просто непреодолимым желанием чего-нибудь спеть, сел решать насущную проблему с драконами.
Я, честно, не знал, что и делать, и лишь глупо улыбался, смотря то на руки, то на губы и вспоминая, что мой возлюбленный ими делал.
Северус злился и ерзал, пытаясь прикрыть определенные части тела какой-то газетой.
В конце концов его нервы сдали и мне было предложено сходить полетать и проветрить свою единственную извилину, которая явно сильно перетрудилась. На что я вспылил и сказал, что пойду-ка я полетаю рядом с пастью одного из драконов.
Вот таким вот нелепым способом была решена полная задница бабуина. Осталось только решить как протащить метлу мимо судей, учитывая, что заклятие призыва у меня призывает все из чего можно сделать призываемый предмет в радиусе исполнения заклинания. Короче еще большая попа, учитывая, что первое испытание должно пройти в лесу.

Следующая часть по ориджу тоже, надеюсь, скоро будет... Но коняшка там довольно плохо повалялся))))

@темы: "Поттер не может быть в слизерине!", "ГП", "Мои фанфики"

---

Я ВЕРНУЛАСЬ!!!!!!!!

Всем привет!
Скучали, али нет?
Я вот скучала))))
Но теперь с новыми силами можно продолжать писать...

У меня лишь маленькая просьба)))
Совсем малюсенькая.
Скинтесь мне на новости, кому нетрудно. Помогите мне перетрясти фадом ГП и ориджиналы за послеий месяц))) Кто чего дначал писать, кто чего дописал....
А я, так и быть, продку кконцу недели по чему-нибудь накалякую

---

Всем говорю пока!

Я уезжаю вот уже через полтора часа...
Надеюсь ПЧ не разбегутся за этот месяц)))
Я почти успела сделать все, что запланировала, но то, что не успела будет уже в августе.
Так что пока-пока! Меня ждет лес, вода и солнце)))))

v>

---

Ориджинал Часть 1

Название: Нельзя запретить любить.
Автор: squirrel1289
Тип: яой
Рейтинг: Нц (Я ниже уже не пишу)
Саммари: просто история любви учителя и ученика.
Предупреждение: один из героев еще не совсем совершеннолетний. ервая попытка написать оридж самостоятельно.

Часть 1

Валера

- Выглядишь паршиво, Трофимов, - я скосил недовольный взгляд на свою соседку по парте: мелированная косоглазая дура, по каким-то причинам возомнившая себя женщиной вамп. На самом же деле она склочная тварь и идиотка стоеросовая. В прочем у нас в классе все девки такие… Как на подбор. Все под друг друга равняются и потом парней друг у друга отбирают. Может только Танька Серова более или менее нормальная, но у нее в башке одни формулы и цифры, короче ходячий калькулятор.
- Чего молчишь?
- Нет желания с тобой разговаривать, Кукушкина, - фыркнул я и снова уткнулся в книгу. Исторички до сих пор не было, что было само по себе странно, учитывая, что она никогда не опаздывала и даже не болела.
- Зазнался что ли? – Я недоуменно снова посмотрел на Кукушкину, - Ни с кем не общаешься, смотришь на всех волком.
- С тобой что ли мне разговаривать? А не слишком ли большая честь?
Честно, я ненавижу все это: этот класс, эту школу, всех своих одноклассников. Это как чертов неправильный мир, в котором лишь ты один ощущаешь себя лишним, но даже к этому, наверное, можно привыкнуть.
Дверь в кабинет резко распахнулась в класс воздушным шариком ворвался наш директор, маленький и круглый, похожий на мяч. С лысой головой и вечно красным лицом.
Личность так себе: для директора слишком мягкий, а для человека слишком странный, но с ним существовать можно: проблем не создает, конфликты разрешает со свойственной только ему в этой школе добротой, короче сидят у него на шее все кому не лень, а он и рад стараться в попытке угодить всем.
- Сидите-сидите, - А еще у него зубы кривые и голос писклявый, а это в его возрасте выглядит несолидно. – Хочу вам представить, - Только сейчас я обратил внимание, что за Петром Александровичем, нашим директором, в класс вошел еще один человек, - Сатаев Андрей Валентинович – ваш новый учитель истории и классный руководитель вместо Веры Петровны. Вера Петровна к сожалению ушла из нашей школы… по некоторым причинам.
Ага. Эту причину зовут Лидия Михайловна Сухова, по кличке Лидуха - наша завуч и по совместительству жуткая стерва. Именно она и устанавливает порядки в школе, иногда даже поверх головы директора. А с Верой Петровной они уже давно делят физика, который в свою очередь никого не делит, а лишь ставит свои физические фокусы.
Усмехаюсь и взглядом профессионального гея оглядываю новое приобретение в педагогическом составе нашей школы. Безусловно Андрей Валентинович красив… Даже слишком красив. У Кукушкиной вон прям сейчас слюни закапают, а на других девок я вообще смотреть не хочу. А еще говорят, что девушки менее сексуально озабоченные, чем парни. Я вот в койку к первому встречному не запрыгиваю, в отличие от них. А у меня, между прочим, секса тоже уже не было давно, целых четыре месяца. Может мне тоже хочется уставиться на эти метр девяносто подтянутого тела в недешевом костюме, который не скрывает накачанных мышц. Мне вот тоже нравятся эти глаза цвета стали, эти светлые волосы аккуратно и коротко постриженные. От кривой полуулыбки настоящего мачо, скользнувшей на губы мужчины, я нервно сглотнул и заерзал на стуле, а когда его взгляд наткнулся на меня, мне вообще захотелось срочно раздеться. В паху стало жарко, а щеки залились краской, я поспешил отвести глаза… Да вот хотя бы на Кукушкину… Так представить ее 90х60х130 в бикини. Жуть… Результата я добился одного: ко всему прочему меня еще и затошнило. Я снова посмотрел на препода, директор уже скрылся в неизвестном направлении, а историк приступил к своим обязанностям, погрузившись в классный журнал.
- Что ж, класс, давайте знакомиться, - Снова улыбка, которая покорила меня, - Как вы уже слышали меня зовут Сатаев Андрей Валентинович и с этого дня я ваш учитель истории и классный руководитель. А чтобы я хоть немного вас запомнил, проведем перекличку.
- Астахов, - ребята в порядке очереди вставали и называли свои имена. Как в детсаде, право слово. Моя фамилия была предпоследней в списке. Последним у нас шел Темка Щербаков – жутко зловредный парень с длинной памятью. Когда дело дошло до буквы «К», моя соседка по парте грациозно поднялась, правда это только в ее мечтах было грациозно.
Лебедева, Петров, Русанов, Рыбин, Топоркова…
- Трофимов, - я ухмыльнулся и на своем примере показал Кукушкиной как надо вставать, стоять и делать умный вид.
- А там в журнале имена что ли не написаны? – я прикусил нижнюю губу и скосил глаза в сторону журнала, вытянув при этом шею. На самом деле это была попытка оглядеть Андрея Валентиновича с высоты своего роста. Что ж, если бы я встал с ним рядом, то еле-еле достал бы головой до его плеча.
- Нет, господин Трофимов, представьте себе, - какой же у него все-таки тяжелый взгляд, пригвождающий на месте, выворачивающий на изнанку.
- Лерик, кончай придуриваться, - меня сзади пихнула Ленка Ващук, наверное самая глупая представительница нашего класса. Глупая и нудная. Она в каком-то классе выиграла наш школьный конкурс красоты и теперь уже несколько лет ходит королевой. Но не эта жертва оборта меня сейчас интересовала, так что я проигнорировал даже ее пинок по ноге, который Ленка дала мне своими ходулями.
- Значит вас зовут Лерик? – его взгляд, не менее развратный чем мой, смерил меня с ног до головы. Я даже охнул про себя. – Лерик – это Валера? – снова насмешка в его глазах и куда только делась его заинтересованность. А она там была – я готов поклясться!
- Я предпочитаю, чтобы меня называли Лерик, - с гордостью выдал я и плюхнулся на стул, плюнув на грациозность. В конце-концов я не Волочкова и мы не в балетном классе.
- Я учту, господин Трофимов, - усмехнулся Андрей Валентинович и пошел дальше по списку, - Щербаков.
Черт! Мне, кажется, культурно указали на свое место.
Я еле слышно вздохнул, поправил манжеты на рубашке и уткнулся снова в книгу, загораживая ее учебником по истории. То, что там вещал Андрей Валентинович мне было не интересно, да и он сам мне был не интересен, поэтому я не заметил, когда мужчина подошел ко мне с боку и резко выдернул у меня из рук книгу.
- Заберете после уроков, Трофимов, - И как ни в чем не бывало Сатаев дальше продолжил что-то вещать про Первую мировую.
- Дочитался, - хихикнула Кукушкина, прикрывая рот пухлой ладошкой.
- Заткнись… - флегматично ответил я, провожая историка злобным взглядом и всем сердцем желая ему обо что-нибудь споткнуться и навернуться.
Блин! Еще проблем в школе мне не хватало!

После урока я подождал, пока все выйдут из класса, а тех, кто не торопился я награждал препротивным взглядом.
Наконец мы с Андреем Валентиновичем остались вдвоем.
- Господин Трофимов, - я поморщился. И где он только этих обращений набрался? – Вот ответьте мне на такой вопрос: как вы думаете, зачем я пришел в эту школу?
- Зарплату получать? – не растерявшись, спросил я.
- Нет, Трофимов, неправильно…
- А зачем тогда? – я искренне удивился: школа у нас не то чтобы плохая, но и как во всех районных городских школах здесь почти не учат, предпочитая надиктовать материал и пустить на все четыре стороны.
- Я пришел учить таких как ты. Чтобы ты и твои одноклассники знали историю нашей страны. А ты чем занимаешься на уроках? – Сатаев взял мою книгу в руки и немного ее полистал, - Неужели тебе, Лерик, интересней читать вот это, чем слушать об исторических фактах, о жизни, о том, что было на самом деле?
- Я знаю историю, - самоуверенно сказал я, - просто она мне не нужна.
- История входит в обязательный курс практически на всех факультетах во всех Вузах, - тут же сказал историк, смотря на меня в упор.
Какие же у него все-таки глаза. Так бы и утопиться в этом серебре.
- Может я никуда и не собираюсь поступать, - протянул я, слегка покраснев от своих же мыслей, совсем не годных в данный момент, - Можно мне забрать книгу, Андрей Валентинович, а то я на следующий урок опоздаю.
- Почему же ты никуда не собираешься поступать?
Вот привязался! У меня сейчас тут сексуальная агония начнется, а он демагогию о Вузах разводит, ну никакой совести…
- А может завтра на нас метеорит рухнет? – Я злился сам не зная на кого: то ли на него, с его непробиваемым спокойствием, то ли на себя, со своими глупыми мыслями и желаниями.
- Все может быть, но все же о будущем думать надо.
У меня нет этого будущего… Но в слух я сказал абсолютно другое:
- Можно мне все-таки забрать мою книгу?

Книгу Сатаев мне конечно отдал, но именно с этого дня у нас начался период «холодной войны». Он называл меня никак иначе, чем господин Трофимов, всех же остальных давно называл по именам. Он стал постоянно меня спрашивать: не проходило урока, чтобы я хотя бы минут пять не постоял у доски.
Только гордость не позволяла мне пересесть с первой парты на камчатку.
Помимо этого, Сатаев придирался к каждой моей контрольной, докладам, ответам. Короче, всеми правдами и неправдами Андрей Валентинович пытался приобщить меня к своему предмету.
Но самое главное было то, что история мне даже начала нравиться, хотя я и не готов был это признать во всеуслышание, поэтому я все также продолжал ее не учить, и с каждым разом все больше и больше ненавидеть Сатаева.
Меня бесило в нем абсолютно все: его издевательская ухмылка маньяка-психопата, блеск глаз стального цвета, даже кошмарная манера медленно и аккуратно выводить оценки в журнале.
Я ненавидел его голос, взгляды. И искренне не понимал, почему никто кроме меня не понимает, что за красивой оболочкой скрывается дьявол порабощающий людские души. Хотя вряд ли моя душа может стать для него полезной, точнее ее остатки.
Правда была от Андрея Валентиновича одна единственная польза: один только вид Сатаева выводил меня из затяжной депрессии в коей я безвылазно пребывал вот уже несколько месяцев. Но урок истории проходил, угасала и моя злость, а чувство безразличия и полной апатии возвращались.
Чувство ненависти к Сатаеву заменялось ненавистью к себе, к своей жизни, в которой уже давно не видно ни одного просвета. И меня снова переставало касаться все вокруг, а я как и раньше лишь слепо лелеял свое призрачное благополучие.
Вполне нормальное состояние, если никто этого не замечает.

Проблемы начались внезапно… Ну… Если конечно можно назвать внезапностью – конец четверти. Предварительные оценки нам начинали объявлять за две недели, чтобы у желающих была возможность исправить свой балл, другим же это не давало ни на секунду расслабиться, чтобы вдруг все не испортить. Все предыдущие десять лет учебы я кровь из носа пытался зарабатывать только четверки и пятерки, так как даже за большое количество первых мне изрядно доставалось от матери. И проблема была даже не в том, что мать изобьет меня за очередную двойку, тройку или четверку, а в том, что она снова напьется, мотивируя это тем, что у нее стресс. Так происходило практически всегда, с тех пор как отец ушел от нас к своей длинноногой блондинке, которую после заменила брюнетка, затем снова блондинка… Стоило матери найти хоть малейший повод и все начиналось сначала, снова и снова. Неважно позвонит ли ей отец, или какая-нибудь «подруга» доложит ей, что мой отец завел себе очередную пассию. Повод был совершенно не важен, если процесс всегда один и тот же: пьянка и материны пьяные друзья, милиция, которую вызвали соседи, уставшие от криков и шума, заваленная пустыми бутылками и хламом квартира, и как итог сочувственные взгляд всего нашего района для меня. А еще из милиции в школу позвонят, на меня снова будут коситься как на неблагополучного ребенка с кучей проблем и отводить глаза, наталкиваясь на синяки и ссадины, учителя будут проводить задушевные беседы, но толку от них мне не было ровным счетом никакого.
Предпоследняя неделя перед концом четверти началась вполне неплохо: математичка с гордостью вывела мне пятерку по алгебре и четверку по геометрии, физик поспрашивал немного и вывел тоже четыре, взяв обещание, что за каникулы я немного подтяну материал. Никто из них даже не заикался о не очень качественных контрольных и на половину сделанных домашних заданиях, которые я спешно делал в библиотеке после уроков и на переменах между, прислонившись к стене в коридоре.
Но вот пришла среда, а вместе с ней и нелюбимый урок истории. Сатаев почти с самого начала стал проставлять четвертные оценки, громко озвучивая их на весь класс.
- Трофимов…
- Я…
- Вижу, что вы. Три придется ставить, господин Трофимов. Не тянете вы, - По классу прошелся шепоток: многие знали, что я удавиться готов за положительные оценки, и примерно столько же знали, зачем мне это надо.
Мои щеки залились румянцем и я стойко пытался не смотреть на объект своей нелюбви, кажется взаимной.
- Можно мне как-нибудь исправить? – бесцветным голосом спросил я, в голове уже прикидыва куда бы свалить из дома на каникулы.
- Думаю, что нет, господин Трофимов, - Сатаев, кажется, во всю наслаждался ситуацией. – Вы же у нас не избранный. Я ставлю каждому то, что он заслужил, а у вас очень много троек в текущих оценках… Тройка за промежуточную контрольную. Вот даже два есть за ответ… - я его почти не слышал. В моей голове звенело. Я почти до боли сжимал руки. В классе повисла гробовая тишина. Будь на месте меня кто-нибудь другой, одноклассники бы безусловно заступились за него, но меня в классе не особо любили, да и не нужна мне была их жалость и помощь.
- Ставьте, - если он хочет, чтобы я его умалял, то не дождется. Я никогда и ни о чем никого не просил, никогда ни от кого не ждал помощи.
Мать побьет? Плевать, не в первый раз. Главное, чтобы до меня ее собутыльники не добрались. Отец тупицей обзовет? И это не в первой: у него все придурки, козлы и тупицы, а сам он отмороженный идиот с манией величия. Соседи милицию вызовут? Да хоть омон! Толку от этого как с козла молока. А про все остальное все и так знают, учитывая, что загулы моей матери продолжаются не реже, чем два раза в месяц. Ее конечно снова уволят с работы, учитывая, что были уже сделали несколько предупреждений. И все снова начнется сначала: отец сделает вид, что я ему вроде как и не сын и свалит куда-нибудь со своей очередной шлюхой, а меня будут избивать на протяжении всех каникул в воспитательных целях.
Многие бы на моем месте давно бы уже научились драться, но даже, если я попытаюсь помахать кулаками – толку от этого не будет. Не с моими габаритами в боксеры идут. И веса, и роста во мне столько же сколько и в девчонке восьмикласснице. Маленький, щуплый, бледный – этот список можно продолжать до бесконечности.
Я снова посмотрел на историка: он уже закрыл журнал и теперь махал указкой, периодически тыкая ей в карту Советского Союза. Лежащий на столе журнал пестрил карандашными оценками, но я был полностью уверен, что, даже разбившись в лепешку, не изменю проклятую тройку честным путем, а нечестная же дорога чревата еще большими проблемами. Оставалось только с нетерпением ждал звонка с урока, чтобы наконец уйти из этого кабинета и не появляться здесь до завтра.

- Трофимов, задержитесь, - голос Сатаева настиг меня уже на выходе из кабинета. Я тяжело вздохнул.
- Не дрейфь, Лер, - Сашка Зиновьев стукнул меня по спине и с хохотом вылетел в коридор.
Мне же ничего не оставалось как понурив голову подойти к преподавательскому столу.
- Вы что-то хотели, Андрей Валентинович? – я хмуро уставился на историка, при этом стараясь смотреть на любую часть его тела, но только не в глаза.
- Тот же вопрос я хотел бы задать вам, Трофимов, - Сатаев скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на меня. – Что хочешь ты, Валера? Чего ты ждешь от жизни?
- Ничего не жду… Это бесполезное занятие – ждать чего-то, - Я никак не мог понять, что он хочет от меня.
- Совсем ничего не ждешь?
- Не жду и не хочу, - покачал я головой, снова начиная злиться.
- И тебе не нужна четверка по моему предмету?
- А вы поставите?
- Если заслужишь, - он усмехнулся, - Пока твоих знаний хватает только на тройку.
- Ну и поставьте мне эту тройку! – Я неосознанно оперся на стол, приближая к лицу Сатаева свое лицо, - Если я не заслужил ничего больше… Вам же это не важно…
У меня внутри все клокотало от противоречивых чувств, мне казалось, что я попал в какую-то ловушку и теперь бьюсь в бессмысленной попытке вырваться из нее. Мой мир сузился до размеров человека, что находился сейчас напротив меня.
- Я твой преподаватель. Твоя оценка – показатель моих преподавательских способностей. Я ответственен за нее.
- Я снимаю с вас эту ответственность, - я нашел в себе силы посмотреть в его глаза, чтобы утонуть в них, - Вы мне ставите тройку, наплевав на все, что вам скорее всего говорили другие учителя и мы благополучно расходимся на каникулы, - мои слова звучали слишком резко, но сейчас мне было все равно.
- Как у тебя все просто, - Сатаев подался немного вперед, - Обычно, когда дают шанс им нужно пользоваться.
- А я не хочу, - наши лица находились уже совсем близко друг к другу. Ни он, ни я, казалось, не замечали этого.
- Глупо, Трофимов.
- Возможно… Но это должно заботить только меня.
- Так ты не хочешь четверку? – Он меня достал!
- Хочу… Но вот только не знаю как ее заслужить? – слишком провокационный вопрос, но вряд ли мне еще есть, что терять.
- А что ты можешь делать?
Да все что вы захотите… Прикажете… Попросите…
- Много чего, - уклончиво произнес я, - Например вот это, - и я не раздумывая боле прижался своими губами к его губам, делая то, что мне уже давно хотелось до зубного скрежета.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем Сатаев оттолкнул меня. Я отступил, мое дыхание сбилось и я жадно рыскал своим взглядом по его лицу пытаясь что найти. Хотя бы отвращение и брезгливость… Мне бы стало проще жить. Но ничего такого на лице Сатаева не было, все та же маска равнодушия, которая бесит меня на протяжение полутора месяцев.
Как говорится, сбылась мечта идиота: поцеловал свой идеал и нашел себе с этим кучу проблем.
- Мне все равно, что вы мне поставите, Андрей Валентинович, - хрипло сказал я, ставя жирную точку под своими мечтами об идеале и одновременно под нашим, таким дурацким, разговором, - простите, - я подхватил сумку и, со скоростью боевого снаряда, вылетел в коридор.

Я шел по улице, задумчиво пиная попадающиеся мне на пути мелкие камешки. Домой я не спешил: моя мать сегодня работала, но в квартире валялся очередной ее хахаль, которого я сквозь зубы называю дядя Олег. Появился он у нас недавно, вытеснив похожего на него как две капли воды дядю Колю. Который в свою очередь заменил собой дядю Вадима. Ну а сколько «ухажеров» было у матери до него, я уж и не вспомню. Все они были как на подбор: грубые, неотесанные алкоголики с расшатанной психикой. Все они видели в моей матери халявные деньги и выпивку. С последним «дядей» мне еще повезло: он все-таки не такой запойный как все предыдущие, но мне и этого хватает.
Все они постоянно пытались подогнать меня под свои рамки путем жесткого воспитания, поэтому я приспособился приходить домой только переночевать.
Раньше я после школы приходил к своему, теперь уже бывшему, парню Димке. Он был старше меня на пять лет и был нашим соседом сверху, а также помощником нашего районного участкового, который в свою очередь был частым гостем в нашей с матерью квартире.
Сначала между нами завязались приятельские отношения, которые плавно перетекли в более серьезные. Постепенно Димка стал любовью, как я тогда думал, всей моей жизни.
Наверное, я слишком много думал, прощая ему случайных любовниц, а иногда и любовников. Смело стоя планы на будущее, я не заметил как он отдалился.
Ударом для меня стали его слова: «Валера, я женюсь…». Мой и так хрупкий мир в этот момент рухнул как карточный домик под воздействием ветра, моя душа вздрогнула и рассыпалась. Осталось лишь тело: холодная оболочка и слишком ясное сознание.
Я не кричал и не рыдал, не стал ползать перед ним на коленях, умоляя и закатывая истерики, не заламывал руки и не спрашивал ничего.
Я просто сгреб кое-какие свои вещи в обычный полиэтиленовый пакет, и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Целую неделю я ходил как призрак, даже мать, видя мое состояние, молчала. Я спал и ел, ходил в школу и получал оценки, пока… Пока не встретил его в лифте, где он попытался со мной поговорить.
Дима просил меня о чем-то, говорил, что мы можем остаться друзьями. А я слушал… Слушал и плакал, в последний раз, растворяя в своих слезах боль, но не отчаяние.
После этой нелепой попытки примирения, я еле дошел до своей квартиры, а через десять минут понял, что резать себе вены – это совсем не трудно и даже почти не больно. Боль от предательства любимого человека бывает намного сильнее, страшнее.
Чувствовать как из твоего тела уходит жизнь совсем нестрашно. Намного страшнее – оказаться в вечном одиночестве.
Меня тогда спасла мать, которой срочно понадобилась ванна, и очередной мой отчим, который в приступе злобы вышиб дверь, устав ждать, когда я ее открою.
А дальше была больница, психиатры и другие медики, которые качали головами. Воющая мать, отец в бешенстве, который из-за меня не смог поехать с очередной своей шлюхой заграницу в отпуск.
Больница, врачи, сочувствующие взгляды, которые меня так бесят, порицающее качание головами. Все это слилось в единою линию – линию моей новой жизни. Иногда я ждал, что Дима придет и мы снова будем вместе, но проходили дни и я перестал надеяться.
Позже, когда меня наконец выпустили из больницы, удостоверившись, что новых суицидов я совершать не намерен, я узнал, что Димка женился и благополучно съехал со своей квартиры. К моему счастью встреч он со мной больше не искал и в нашем доме больше не появлялся, а вскоре в его квартиру заселились новые жильцы. Мои же проблемы на этом не закончились, а только начинались.
Мать, узнав, что я гей, ушла в большой загул, но для меня это уже не было чем-то страшным, ведь я больше не чувствовал. Ни счастья, ни страха, ни боли, а лишь всепоглощающее одиночество.
Окружающий мир перестал для меня существовать, я лишь устало и обреченно воспринимал все новые и новые удары судьбы. Пока не появился он – чертов Сатаев! От одного имени я прихожу в бешенство и только это имя проклинаю.
- Дернул же меня черт, поцеловать его, - с тяжелым вздохом я опустился на скамейку на детской площадке.
Холодный осенний ветер пробирал до мозга костей, задувая под не очень теплую куртку. Немного подумал – натянул шапку и достал сигареты. Курить я начал давно… То ли после третьей, то ли после четвертой измены Димки.
Поначалу я боялся гнева матери и тайком выкуривал сигарету забиваясь в угол балкона. Ну а после мне стало все равно: знает, не знает – какая разница, если от этого она не станет лучше, если от этого в нашем доме не поселится мир? Что измениться, если к ее обычному лексикону в адрес меня прибавится еще пару «сапожных» выражений?
Мои мысли снова вернулись к Сатаеву. В данный момент меня волновал его возраст.
Выглядел Андрей Валентинович совсем молодо – лет на двадцать пять. А может он просто хорошо сохранился?
На улице совсем похолодало, заморосил дождь. Редкие прохожие тоскливо вглядывались в небо и спешили в свои теплые квартиры.
А мне спешить было некуда… Нужно было подождать, пока в квартире не погаснет свет, что должно было означать, что моя мать и очередной отчим вырубились, либо упившись в конец, либо подравшись.
Я даже не подозревал, что буду делать зимой, когда температура на улицах перевалит за минус десять.
Нужно было все-таки остаться в школе. Охранник Сергей Витальевич уже давно привык, что я тихо сижу на скамейке в холе, пытаясь делать домашку, положив тетрадку на коленки. Иногда он даже пускает меня за свой стол, чтобы я не мучился. И почти всегда поил горячим чаем с крекерами. Так я перекантовывался до часов восьми вечера. Ровно в восемь происходила смена охраны и я уходил… К Димке… Я часто оставался у него на ночь, особенно когда он дежурил ночью или не шлялся черти где, нелепо оправдываясь следующим утром.
Дождь пошел еще сильнее. Я вздрогнул как мокрый воробей и поспешил встать. Когда идешь – намокаешь еще быстрее, но, по крайней мере, хоть немного согреваешься.
Я не заметил как дошел до школы, обходя ее по периметру забора… Такого высокого черного забора, на который не заберешься и не перелезешь.
Темнота медленно надвигалась на наш район, в окнах зажигался свет.
Наверное, я очень сильно задумался, раз не услышал звук работающего двигателя.
Наверное, у меня случилось помутнение сознания, раз я не заметил света фар.
Наверное, я и правда шел зигзагами, раз послышался визг тормозов и я почувствовал толчок в спину, который и отправил меня катапультой в ближайшую лужу.
Наверное, я все-таки сильно ударился головой об асфальт, раз не смог вспомнить как оказался в теплой уютной машине, явно не дешевого производства.
Наверное, я все-таки сошел с ума, раз не мог произнести ни слова и лишь глупо пялился на него… Сатаева Андрея Валентиновича, человека, который возбуждает меня одним своим видом, одновременно доводя до бешенства.
- Трофимов! Ты с ума сошел! Жить надоело?! – кричал он, одновременно стаскивая с меня насквозь промокшую куртку, - Бог мой, ты холодный как ледышка!
Я не ледышка… Хотелось сказать мне, но сил не было. Я лишь мог смотреть, чувствуя его горячие, почти огненные, ладони, которые растирали мои руки. Жар, от работающей на всю катушку печки, проникал вместе с воздухом в мои легкие.
- Ты все это время был на улице?! – Сатаев пытался закутать меня в свою куртку.
Я вяло отбивался, разморенный теплом.
- У тебя, кажется, температура, - его рука ощупала мне лоб, - Где ты живешь? Тебе нужно лечь в кровать… Твои родители, наверное, волнуются.
- Вряд ли, - просипел я и тут же закашлялся.
Я попытался скинуть с себя его куртку.
- Выпустите меня, - сонно попросил я, краем сознания понимая, что машина тронулась с места.
- Где?
- Вот прямо здесь.
- Где ты живешь?
- Какая разница? – я искренне не понимал зачем он задает столько вопросов. А еще у меня напрочь из головы вылетело отчество Сатаева, вот как будто только что помнил и резко забыл. – Можно я выйду? – Но он продолжал гнать машину по дороге, - Куда мы едем? Выпустите меня из машины! – Я попробовал нащупать ручку двери, но мои руки дрожали, а перед глазами все плыло.
Кажется, у меня и правда была температура. Видно не стоило столько мокнуть под ледяным дождем.
- Не кричи, Трофимов. А то голос окончательно пропадет, - спокойно сказал Сатаев, не отвлекаясь от дороги, Раз ты не хочешь говорить, где ты живешь, а в школе уже никого нет, кроме охранника, и никто не сможет заглянуть в журнал, то придется везти тебя к себе.
- Не надо… зачем вам это?
- Я твой учитель, более того классный руководитель и не могу закрыть глаза на то, что мой ученик шастает поздним вечером по темным улицам с высокой температурой.
Машина свернула с основной дороги и заехала во дворы.
Я мутным взглядом смотрел из окна машины на незнакомые, освещенные фонарями улицы, не узнавая района. Только сейчас до меня стало доходить, что Сатаев действительно привез меня к себе.
Меня пробрал озноб, а лоб покрылся холодной испариной.
Вдруг машина резко остановилась и Сатаев заглушил двигатель.
- Так, одевай мою куртку и на выход.
- Может не надо? – снова начал я, - Я скажу вам, где живу.
- Ну уж нет. Стоя рядом с домом, я уже никуда не поеду. Так что давай закутывайся и пойдем. – он, ловкими движениями, завернул меня в свою куртку и распахнул дверь, подталкивая меня наружу.
Я растерянно вылез из машины и захлопнул дверь. Щелчок замков и звук включенной сигнализации.
- Так, пошли, - рука Сатаева легла мне на плечо и он почти потащил меня к подъезду.

- Андрей Валентинович, добрый вечер, - я абсолютно не удивился тому, что в этом доме сидит консьержка, - А это?
- Это ко мне, Ксения Михайловна, - Сатаев с улыбкой в тридцать два зуба запихал меня в лифт.
- А…
- Молчи, - двери лифта захлопнулись и где-то там на первом этаже осталась недоуменная Ксения Михайловна, которая уже просчитывала какая сплетня может получиться.
- Андрей Валентинович?
- Что, Трофимов?
- А ваша семья не будет против? – я поднял голову и заглянул мужчине в глаза.
- Моя семья не будет против, Трофимов, потому что я живу один. Выходи давай.
Через несколько минут мы оказались в квартире. Я, продолжая смущаться, приткнулся в уголке широкой прихожей и постарался стать невидимым. Но не тут то было… Не давай вставить ни слова, Сатаев быстро помог мне снять верхнюю одежду и запихнул в ванную. Там он попытался раздеть меня окончательно, и у него бы это получилось, если бы я снова не вспомнил кто он такой…
Но голым он меня все-таки, кажется увидел, когда в полуобморочном состоянии вытаскивал из воды и закутывал в длинный, до пола, халат, который, даже будучи в подвязанном на поясе состоянии, сползал с меня.
Дальше меня на буксире доставили в комнату с огромной двуспальной кроватью, глядя на которую, в моем воспаленном температурой сознании стали появляться непристойные картинки с моим участием. Сатаев сунул мне градусник и в довершении всего закутал в пуховое одеяло, подоткнув края, чтобы нигде не продувало.
Я за всем этим наблюдал как бы со стороны, абсолютно не принимая участия.
Мне одновременно хотелось завыть и никогда больше не просыпаться от этого прекрасного сна. Так обо мне еще ни разу в жизни не заботились: не мерили температура, не поили молоком с медом с ложечки.
- Трофимов, нужно твоим родителям позвонить. Скажи свой домашний номер, - Андрей Валентинович влил мне в горло еще одну порцию сладкого молока. – Они волноваться будут.
- Не будут, я потряс головой для убедительности и тут же застонал от боли, - Даже, если моя мать вспомнит случайно о моем существовании, то только затем, чтобы проклясть, - Кажется полуобморочное состояние очень хорошо развязывает мне язык, будь он неладен.
- А отец?
- Он с нами не живет, - я отвел глаза, - Я сейчас уйду, - в горле у меня встал ком, - Метро еще работает… Я доеду… - я попытался встать, скинув с себя одеяло, - Извините… Я… - перед глазами все пошло кругом и я стал заваливаться на бок, но крепкие большие руки поймали меня и уложили обратно.
- Малолетний идиот.
- Но…
- Ни слова больше. Не хватало, чтобы ты еще и осложнения получил, - Меня снова накрыли одеялом, - И часто ты так по улицам гуляешь? – как бы невзначай поинтересовался мужчина.
- Нет… обычно я в школе сижу, но сегодня… - я вздохнул не желая продолжать, - Мне жаль, что… Что я… Что из-за меня… Я не хотел кидаться под колеса вашей машины, - выпалил я, - то есть я вообще не хотел оказаться под колесами.
- Я понял это.
Я сонно моргнул.
- Спасибо вам, Андрей Валентинович. Мне действительно некуда было сегодня пойти…
- Спи, Лерик.

На следующий день была суббота. Я пробыл у Сатаева до вечера. Температура у меня не спадала, и я, иногда, даже впадал в беспамятство. Андрей Валентинович все-таки узнал где-то номер моего домашнего телефона, но, кажется, наткнулся на моего очередного пьяного отчима.
К вечеру я уже сам попросил Сатаева отвезти меня домой, потому что даже в таком состоянии не мог пользоваться его гостеприимством. Поначалу он отнекивался, но потом, видно видя мой отчаянный взгляд, согласился.
Не смотря на все просьбы и мольбы с моей стороны, я был доставлен прямо к дверям своей «родной» квартиры.
Я сделал еще одну попытку распрощаться с Сатаевым, но он вознамерился поговорить с моей матерью.
- Не надо, прошу вас, Андрей Валентинович, - попросил я слабым голосом, надеясь разбудить в нем хотя бы чуточку жалости. Я понимал, что ни к чему хорошему не приведет его встреча с моей матерью, а мне сейчас так нужно было лечь, - Прошу.
- Прекрати, Трофимов, - Сатаев приобнял меня за плечи и отобрал ключи, быстро отпирая дверь.
Время было еще не позднее, поэтому я даже не надеялся, что моя мать спит. Но на деле оказалось все еще хуже… Она была безбожно пьяна.
- Явился! – ее громкий голос резанул мой слух, - Ты где шляешься, тварь?! – Сатаева она, кажется не заметила, ну или просто решила сначала разобраться со мной. Она схватила меня за руку и резко дернула.
- Мама, - сил сказать что-то еще у меня просто не было. Я со страхом наблюдал за ее приближающейся руку и ждал удара.
Секунда… Две… Три… Четыре. Удара не последовало, а рука моей матери была перехвачена в нескольких сантиметрах от моего лица.
- Прекратите, - голос Сатаева разрезал наступившую тишину.
- Кто вы такой?!
- Не важно! Валера, ты как?
- Кто вы?! Олег! – но, кажется, дядя Олег был мертвецки пьян, потому что из комнаты напротив донеслось лишь какое-то неясное бормотание и храп, похожий на звуки, которые издает свинья. – Ты себе нового хахаля завел?! – моя мать зло посмотрела на меня. Я сжался под ее взглядом, мои щеки опалило жаром, а все внутренности, казалось, перекрутились в тугой узел.
Все… Теперь он уйдет, узнав, что я гей. Я собрал последние силы и поднял голову, встретившись со взглядом Сатаева и приготовившись увидеть отвращение, но на лице мужчины не дрогнул ни один мускул.
- Подставляешь свою задницу всем кому не лень! – продолжала бушевать моя мать, - Кому сказать: мой сын шлюха и проститутка!
- Мама…, - больно, очень больно слышать это от нее раз за разом.
- Для этого ли я тебя рожала?! Знала бы, удавила сразу же как только ты заорал! Ненавижу!
- Мама, прошу, - мне хотелось умереть. Я очень часто слышал от нее эти слова за последнее время, но она никогда ни перед кем не обзывала меня, даже когда была пьяна. Все это оставалось между нами.
- Что, стыдно? Сколько их у тебя было?! Молчишь?!
- Уйдите, Андрей Валентинович, пожалуйста, - тихо попросил я, сползая по стене.
- Валера. – кажется Сатаев пытался то-то решить. – Где твоя комната? Иди быстро собери необходимые тебе вещи на первое время, а я пока поговорю с твоей матушкой, - и, схватив мою мать под локоть, он потащил ее в сторону кухни. Я сидел на полу разинув рот, чувствуя как в висках стучит кровь, а в голове растет пустота.
Я не слышал о чем они там говорили, но из кухни Андрей Валентинович вышел один и сурово посмотрел на меня.
- Ты еще не собрался? Что ж я тогда сам соберу твои вещи, только не жалуйся потом.
Потом?
Я ничего не понимал, но встать и пойти за Сатаевым тоже не мог.
Мои вещи он собрал в рекордные сроки и запихнул в найденный в комнате старый рюкзак.
- Пошли, - я был поднят с пола.
- Куда?
- Держи, - вместо ответа сказал мужчина и сунул мне в руки стоп моих учебников и тетрадок, - Ко мне.
- Но…
- Пошли, Трофимов.

Уже оказавшись в машине, я осторожно спросил:
- Вы убили ее?
- Хорошего же ты обо мне мнения, - наигранно возмутился он, а затем весело улыбнулся мне. Я, честно, и не думал, что он так может. – Подреми немного, пока мы едем, а то на тебе лица нет.
- Зачем вам…
- Ты задаешь много глупых, похожих вопросов, Трофимов.
- И я вам не противен? – его брови взметнулись вверх, а губы сложились в усмешку.
- А должно? То, что ты гей, я уже понял давно. А вчера, даже получил подтверждение.
Я зарделся, вспомнив про поцелуй. Оказывается это было только вчера…
- Простите.
- Незачем все время извиняться – это раздражает.
- Про… В смысле, я не хотел. – я нервно заерзал на сидении.
- Так уж и не хотел? – Сатаев снова усмехнулся, - Ладно. Скажи лучше, твой отец тоже пьет?
- Нет.
- Уже лучше. В школе знают про обстановку в твоей семье?
- Да… Но вы первый, кому до этого есть хоть какое-то дело. Все остальные предпочитают закрывать глаза.
- Вполне нормальное поведение общества. Мы приехали.
- Что теперь со мной будет? – я разглядывал свои руки, не в силах посмотреть на него.
- Поживешь пару дней у меня. Я подключу директора и мы переговорим с твоим отцом. Ты уже почти совершеннолетний, поэтому, я думаю, особых проблем не будет.
Еще вчера, я даже не подозревал, что моя жизнь так резко изменится. И именно с этой мыслью я вышел из машины.

Квартира Сатаева была однокомнатной, поэтому я не удивился., когда проснулся и обнаружил мужчина на второй половине кровати..
Я тихонько встал с постели и отправился в кухню. У меня все еще была небольшая слабость, но в целом, я чувствовал себя довольно сносно. Чтобы хоть чем-то заняться, я стал готовить завтрак и почти уже закончил, когда в кухню вошел сонный Сатаев.
- Ум-м, Трофимов, от тебя оказывается есть польза.
- Доброе утро, Андрей Валентинович, - смутившись, поприветствовал я, - Чай? Кофе?
Неплохо бы было в этот момент провалиться куда-нибудь, чтобы не чувствовать себя полным идиотом.
- Давай кофе, - Сатаев сел за стол и внимательно посмотрел на меня.
Я еще больше смутился и поставил перед ним чашку со свежесваренным кофе и тарелку с просто ненормально пушистым омлетом.
- А тебе лучше выпить горячего чаю, - сказал Сатаев и, схватив меня за руку, притянул ближе к себе, чтобы ощупать лоб, - Небольшая температура все же есть.
Мы неспешно позавтракали в полном молчании, а затем меня отправили в кровать под предлогом того, что мне необходим постельный режим. Сам же Сатаев завис на телефоне в кухне.
Я даже был рад, что он оставил меня в одиночестве: мне нужно было подумать о всей ситуации в целом.
Я был почти уверен, что отец и слышать не захочет про то, чтобы я жил у него, а другой родни в Москве у меня просто не было. Правда в Казахстане живет моя двоюродная тетя, но она меня даже ни разу не видела.
Через два-три дня я надоем Сатаеву и он выставит меня за дверь, и я в любом случае сдохну. Так сказать попрыгал немного и все финиш.

- Твоего отца нет в городе. Он уехал в командировку в Варшаву. А по телефону отвечает какая-то жуткая истеричка.
- Катька, - усмехнулся я, - Он ее с собой не взял, вот она и злится.
- Ты ее знаешь?
- Мы с ней не ладим. Я им с отцом отпуск в Испании сорвал, - я нервно подергал рукава свое кофты, вспоминая по какой причине мой отец не смог улететь., - Что мне теперь делать?
- Будем ждать, когда он вернется, что же еще…. Предупреждая твой вопрос отвечу: ты мне не помешаешь.
Наверное, мне стоило сказать «нет», уехать к матери, вытерпеть все ее слова, которыми она бы меня наградила, стерпеть побои. Но я всегда был слабым, слабее, чем хотелось бы.
Мне нравился Сатаев, нравилась его квартира, я чувствовал спокойствие и умиротворение. Вот бы еще знать, чем все это обернется для меня, но это был так… незначительный минус.
 Gatanio, как и обещала)))

@темы: Нельзя запретить любить, Ориджинал, Творчество

---

Заряжаемся позитивным настрое!!!!!!!

09.07.2009 в 22:58

Пишет  Tuta-Tama:

заряд позитива!

09.07.2009 в 20:30

Пишет  Даренка:

09.07.2009 в 19:18Пишет  Иллия:

+много

@темы: картинки

---

Окончание Безмолвия (3)

Как вы поняли о заголовку, мои дорогие читатели, я закончила сей труд... Наверное, последние две главы разочаруют кого-то или наоборот обрадуют.
В свою же очередь, хочу сказать, что для меня это полный и безоговорочный конец...
Прошу вас не жаловаться на то, что пейринг Сириус/Северус не раскрыт... Я все таки писала о Гарри и Томе, все остальное лишь было второстепенной головной болью...
Я благолдарю всех тех, кто оставлял отзывы и тех, кто заставлял меня писать... Я закончила Безмолвие именно благодаря вам
Поэтому я искренне говорю вам СПАСИБО!


Глава 8

В старых книгах Хогвартса бесчисленное количество глав посвящено битвам, которые когда-либо происходили на территории теперешней школы. Дети нынешнего времени редко увлекаются историей магии, ее историческими основами, предпочитая теории практику. Во времена же, когда Альбус Дамблдор сам был учеником, во времена, когда все жили не в меньшем страхе, чем сейчас, но боясь не Темных магов, а чего-то абстрактного, неизведанного, история всегда стояла на первом месте, помогая избежать ошибок прошлого.
Альбус до сих пор помнил почти заученные наизусть тексты старый, уже в те годы, потрепанных и зачитанных до дыр книг. Директор и сейчас мог перечислить бесконечные войны и сражения за право быть господствующей расой. Сражения и борьба за правое дело, которые не всегда заканчивались победой света. Сколько раз за все время существования защита Хогвартса падала, ставя обитателей замка под удар, сколько раз она держалась из последних сил, подпитываемая изнутри во время бесконечных осад.
Но все это было лишь историей на станицах самопишущейся книги, которая была стара также как сам Хогвартс и, которая и поныне хранилась в кабинете директора.
Альбус Дамблдор надеялся, что никогда, на своем веку, ему не придется испытать падение защиты, которая укреплялась веками и поддерживалась лично им. Он верил, что не услышит звона и грохота, сотрясающего каменные стены. Не услышит визга детей, которые со страхом жаться к друг другу и искать защиту у своих учителей. Не увидит растерянности на лицах своих подчиненных, а уж тем более приглашенных для охраны школы авроров.
- Альбус, что происходит?! – профессор гербалогии не удержалась на ногах и свалилась на пол. И в эту же секунду все мгновенно прекратилось, оставляя лишь странный звон, да плач некоторых совсем маленьких учеников школы.
Дамблдор потряс головой, пытаясь выкинуть звон из ушей, но он, казалось, стал только сильнее.
- Альбус! – мгновенно стало тихо, даже дети замолчали, смотря на директора.
- Всем оставаться на своих местах, - Дамблдор достал волшебную палочку из складок мантии и выпрямился, смотря на дверь в Большой зал. – Ничего страшного не произошло…
- И ты веришь в это старик? Или это способ самоуспокоения?
- Том…

- Ты помнишь мое имя данное мне при рождения… Я польщен, - Риддл покачал головой, указывая палочкой прямо на директора. – Советую всем опустить оружие… Или… Вот эта девочка, - Том немного дернул головой, указывая на девушку, которую держал Билл, одетый в черную мантию с глубоким капюшоном. В тоже самое были одеты Гарри, который стоял за спиной Темного Лорда и внимательно следил за холлом. – Останется без своей миленькой белокурой головки. – А мои приспешники, убьют тех, кто не успел дойти сюда.
- Том… Не нужно этого делать… Здесь дети, - Дамблдор кивнул аврорам и они немного опустили палочки, продолжая следить за медленными перемещениями Темного Лорда.
- Ты задумался о детях, старик? Ну, как говорят маглы… Лучше поздно, чем никогда.
- Тебе не удастся захватить Хогвартс.
- Я уже это сделал. Замок полностью под моим контролем. Или ты думаешь, что эта кучка авроров способно что-то сделать мне? Да они дрожат от страха сильнее, чем дети, - Том усмехнулся и резко взмахнул палочкой, отодвигая столы и учеников к стенкам зала и тут же навешивая заградительный барьер, который не даст им выйти. – Гарри, подойди сюда! – резко сказал он.
Гарри, услышав свое имя, вздрогнул, но помня, что Том не любит ждать, спешно покинул свой наблюдательный пост.
- Я забочусь о детях, Дамблдор… - Том стащил капюшон с головы своего мальчика, - По крайней мере об одном. О том, которого ты раз за разом отправлял на смерть. Чем твои методы лучше моих, Дамблдор?
- Мы идем к разным целям, - тихо ответил директор, смотря только на Гарри Поттера, который даже ни разу не дрогнул, продолжая крепко держать волшебную палочку.
- Итог все равно одинаков: власть.
В зал вошли еще трое упивающихся смертью, но все поняли, что на самом деле в школе их полно.
- Отпусти детей, Том! Ты ничего не добьешься, убив их!
- Кто сказал, что я буду убивать всех? Мне нужен только ты и твои певчие птички.
- Ты не понимаешь, что творишь…
- В первую очередь я совершаю месть!
То что произошло в следующий момент было вполне ожидаемо: только довольно быстрая реакция директора спасла его от неминуемой смерти.
Зеленый луч авады стал сигнальной ракетой для всех остальных: дети за прозрачными стенами закричали, а все остальные бросились в бой.
Вспышки заклятий с огромной скоростью носились по залу, ища свою жертву. Гарри дрался сразу с двумя аврорами, пока одного на себя не перетянул появившийся как из-под земли Снейп. Рядом носился Билл, перекидываясь заклинаниями с Нимфадорой Тонкс. Гарри заметил также Нота и младшего Малфоя, все остальное смешалось в кашу.
Вот Снейп ломает об колено палочки Авроров и выбрасывает обломки.
Не убивать… Гарри помнит это наставление Тома… Мы должны придти к власти без лишней крови…
Гарри оглядывается в поисках Тома и мгновенно находит его: на постаменте, где когда-то стоял преподавательский стол (сейчас он был расколот и его обломки валялись то тут, то там в зале). Дамблдор держится довольно хорошо, но видно, что он слабеет с каждым произнесенным заклинанием. Том же наоборот становится веселее. Гарри замирает, смотря на его задорную улыбку… Не усмешку, не ухмылку, а именно улыбку…
- Поттер, сзади! – Гарри резко отпрыгивает пропуская в миллиметре от себя зеленый луч. Как в замедленной съемке он слышит голос зельевара выкрикивающий смертельное. Вот Том оборачивается. На секунду их глаза встречаются и он падает, пропуская заклинание Дамблдора.
Гарри перестает дышать.
«Том…»
- Том… - звук на выдохе режет горло, - ТОМ! – связки как будто рвутся на части пронзая тело Гарри адской болью. Голос скрипучий и неестественный. Гарри бежит к своему любовнику и ему кажется, что он преодолевает километры и никогда не добежит.
Резкий взмах палочкой и шепот смертельного заклятия.
Гарри уже знает, что попадет, но глаза закрывает только тогда, когда тело директора, неловко дернувшись, падает на пол в нескольких шагах от Тома.
Последние метры до любимого, Гарри прополз на коленях и без сил упал рядом с ним.
Все остальное было уже неинтересно… Спасительная темнота забрала к себе мальчика, закрывая от него мир.

Профессор Снейп стер кровь с лица, связал оглушенного аврора и поспешил к тому месту, где разыгралась основная драма.
С первого взгляда на остекленевшие глаза директора, было понятно, что он мертв.
Снейп опустился на колени перед Темным Лордом и Поттером. Но если пульс первого хоть и бился довольно медленно, но был и видимых повреждений не было, то состояние Поттера вызывало серьезное опасение. Изо рта парня маленькой струйкой стекала кровь, а лицо было бледно серого цвета.
- Что там, профессор, - мужчина обернулся и встретился глазами с Биллом Уизли, который еле-еле стоял на ногах.
- Сними заклятие с милорда. Я не могу понять что за заклятие на него наложено, - распорядился Снейп и подхватил Поттера на руки, - Драко, ты в состоянии стоять? – блондин кивнул, перематывая руку куском оторванной от своей мантии ткани.
- Следи в оба.
Несясь по коридорам в сторону больничного крыла, зельевар надеялся, что там будут нужные зелья, потому что в его коробке был лишь необходимый минимум и Драко уже скорее всего раздает его раненым.
Лазарет был пуст, но в кабинете мадам Помфри были явные следы борьбы.
Зельевар положил свою ношу на ближайшую кровать и стал спешно рыться в зельях. Горло парня распухло и приобрело синюшный оттенок. С каждой минутой Гарри было все труднее дышать. Ошейник плотно обхватывал горло парня, с каждой минутой все больше перекрывая доступ кислорода. По его краям кожа кровоточила все сильнее и сильнее.
- Что за глупый мальчишка! – прорычал Снейп, разжимая парню зубы и вливая зелье в рот, - Я же просил рот не открывать! Никаких мозгов как не было так и не будет…
Отек немного спал и Гарри задышал ровнее, дав зельевару вздохнуть с облегчением.

- Милорд? – Билл вздохнул, помогая мужчине сесть.
- Такое ощущение, что я побывал в аду, - Том потряс головой, - Что это было?
- Заклятие вечного кошмара, - усмехнулся Билл, - Снимается обычным Фините.
- Если конечно знаешь, что это именно то проклятие и того, кто его наложил. – Добавил Том.
- Да, пришлось потрясти палочку Дамблдора.
- Он мертв?
- Гарри его убил.
- А где Гарри? – Том мгновенно вскочил на ноги, оглядываясь вокруг: казалось, что ничего не изменилось… Только вот людей в капюшонах в зале прибавилось и теперь они разводили детей по гостиным под чутким руководством Драко.
- Профессор унес его… - Билл не успел договорить, а Том уже бежал прочь из зала, - В больничное крыло!
- Уизли, ты за главного! – крикнул в ответ великий Темный Лорд и прибавил скорость.
Знакомые с детства коридоры и перешептывающиеся портреты. Каменный пол и гулкий звук шагов. Бесконечные двери кабинетов и скрип передвигающихся лестниц.
Том боялся, что перепутал направления или больничное крыло перенесли в другое место.
Но вот: знакомая дверь, распахнутая настежь, стройные ряды кроватей и Гарри с бледным, почти прозрачным лицом с кровавыми разводами. Снейп, который ватным тампоном пытается хоть чуть-чуть смыть кровь с развороченного горла.
Зельевар поднял голову и встретился глазами со своим господином.
- Уизли справился быстрее, чем я думал…
- Оставь свой сарказм, - Том поморщился и быстро преодолел расстояние до кровати. – Что с Гарри?
- Слишком много болтал… Мой Лорд, ошейник нужно снять, хотя бы на время, - тихо начал профессор, - Если горло плохо заживет, а он опять начнет говорить… Второго такого приступа Гарри не пережить, он просто задохнется. Но я что-нибудь придумаю, если вы… - Том зло сверкну глазами и присел на кровать Гарри, взяв того за руку.
Темный маг неспешно провел указательным пальцем по металлу и произнес несколько слов на латыни.
Послышался легкий щелчок и Снейп аккуратно снял украшение, стараясь поменьше тревожить пораненную кожу.
- Спасибо, милорд…
- Северус, иногда мне хочется тебя заавадить.
- Я знаю… Мне нужно пойти в лабораторию, приготовить несколько зелий.
- Иди… И проследи, чтобы некоторые не наделали глупостей. Смерть Дамблдора – это еще не конец.
- Нужно настроить защиту замка… министерство может прислать Авроров.
- Я займусь этим.

Несколько часов ушло у Тома на то, чтобы навесить на замок защитные чары, еще несколько часов было потрачено на то, чтобы объяснить обитателям замка, что пока они ведут себя смирно их жизням ничего не угрожает.
Те, кто Были особенно против новой власти в Хогвартсе, были заперты, все же остальные, особенно гриффиндорцы, находились под тотальным контролем.
На тело Дамблдора наложили сохраняющие чары и оставили в одном из кабинетов нижнего этажа, наложив кучу охранных чар.
Преподавателей, на всякий случай, заперли по несколько человек, отобрав волшебные палочки.
Плененные авроры были отправлены в цитадель к остальным пленникам.
Спустя полдня авроры прибывшие из министерства попытались проникнуть на территорию школы, но были побеждены карательным отрядом во главе с Алексом Коннером и вечно спорящим с ним, Ноттом.
Мадам Помфри была освобождена и вернулась в свое больничное крыло. Она иногда вздрагивала, когда видела Темного Лорда, сидящего на кровати Гарри Поттера и держащего мальчика за руку, но после трех часов наблюдения неизменной картины, перестала даже бояться проходить мимо и поить мальчика зельями.
Том не мог проводить много времени с Гарри, но он надеялся застать тот момент, когда его любимый откроет глаза и улыбнется своей еле заметной, но такой искренней улыбкой.

- Мой Лорд, до министра дошло ваше письмо о том, что Дамблдор убит. – Том посмотрел на Снейпа, который принес ему весть, - Его труп нашли в кабинете. Он покончил с собой. Это уже просочилось в прессу.
- Видишь, Северус. Наши враги сами расчищают нам дорогу. Смерть Дамблдора тоже просочилась в прессу?
- Да. Изъять номер Ежедневного пророка уже невозможно.
- Нам это и не нужно. Делай все по плану, Северус. И подключи Люциуса Малфоя… Если он конечно согласиться. Осталось совсем чуть-чуть.
Снейп кивнул и вышел, снова оставляя Тома и Гарри наедине.
Только сейчас мужчина заметил, что глаза его мальчика открыты, а на лице прослеживается работа мысли.
- Том… - голос хриплый и очень тихий.
- Тебе нельзя еще говорить, Гарри. Профессор и так тебя еле спас. – Том попытался скрыть свою радость, так как не престало Темным Лордам поддаваться буйным желаниям, если двери открыты на распашку, а в кабинете за стенкой гремит какой-то посудой женщина.
Гарри трогательно свел брови и сжал руку, в которой маг держал его ладонь. На большее сил у него не было… Да и зачем, если и так все было понятно с полуслова, с полу звука, с еле заметного жеста и ответной улыбки.
Том поднес ладонь мальчика к своим губам, целуя каждый пальчик.
- Я…
- Молчи… - Но Гарри в ответ немного потряс головой и вздохнул через нос, как будто набираясь сил.
- Я… люблю тебя… - короткое предложение далось ему с трудом. В горле опять что-то заболело, но Гарри был счастлив, что смог произнести то, что давно уже было на его сердце и чего он долгое время не мог сказать.
- Глупый ты, - Том нагнулся и поцеловал краешек губ мальчика, - Но за это я тебя тоже люблю.

Глава 9 Вместо эпилога.

POV Гарри

Иногда мне не верится, что со дня битвы в Хогвартсе прошло уже чуть больше полугода. Много за это время изменилось всего. Было и плохое, было и хорошее… И страшное, и смешное. Почти доводящее до отчаяния и погружающее в нирвану блаженства.
Но на сколько бы не были эти полгода запоминающимися, в памяти, наверное, на всегда останутся яркими воспоминания именно о битве в Хогвартсе, времени, когда я мог потерять единственное дорогое в моей жизни.
Я до сих пор иногда резко выныриваю из сна, в котором раз за разом вижу старика… Зеленый луч, вместо того фиолетового, который пропустил Том по моей вине. Я каждый раз пытаюсь успеть вовремя, но падаю не добегая и просыпаюсь в холодном поту. В таких случаях я почти всегда бужу любимого, чтобы убедиться, что он жив, что это всего лишь кошмарный сон – мое проклятие, которое не хочет оставить меня.
Том меня понимает и не ругается, даже, если на следующее утро ему предстоит важная встреча, на которой ну никак нельзя клевать носом. Его объятья дарят мне успокоение также как в дни войны… И я в который раз убеждаюсь, что я на своем месте, по-другому просто быть не может.
Наверное, так считают многие, по крайней мере профессор Снейп точно так думает. Мне кажется, что за многие годы своей жизни он впервые счастлив… Хотя его характер ни капельки не улучшился, только он теперь носит звание не летучей мыши подземелий, а злобного директора Хогвартса.
Но, наверное, ученики все-таки преувеличивают, ну или Снейп слишком хороший актер. Хотя вполне возможно, что он просто разделяет дом и работу. В этом я его понимаю: попробуй вести себя по-свински с Сириусом и проблем не оберешься.
Сириус… Наши отношения так и не стали прежними. Между нами все также есть какая-то стена, которую не ему, ни мне не преодолеть. Он по-прежнему дорог, но я уже не олицетворяю его как отца. Скорее эту позицию прочно занял зельевар, которому есть дело до всего, что происходит в моей жизни. Именно он настоял на моем окончании Хогвартса хотя бы экстерном, именно он не дает Тому приревновать меня настолько, что история Отелло и Дездемоны на фоне нашей показалась бы комедией. А Сириус… Сириус – это просто человек, с которым связаны не очень хорошие, но нужные воспоминания. Он та соломинка, которое соединяет «до» и «после».
Может быть я слишком жесток к нему? А может это действительно правильный путь? Ответа я не знаю, да и вряд ли когда-нибудь найду его.
Но все же я рад за Сириуса… Он жив, он счастлив, даже когда ругается со Снейпом по поводу извечного вопроса «ну и кто сегодня сверху?». Иногда Сириус выигрывает спор и отвоевывает себе право хотя бы на одну ночь быть активом, но это бывает редко.
Я тоже как-то попытался предложить Тому поменяться ролями, но в ответ мне предложили занять место министра магии, пока мой любимый съездит в отпуск.
На такое я пойти не мог… Как представил себе, что Том уедет в теплые страны, а я буду разгребать бесконечные бумажки и делать вид, что хоть что-то понимаю в политике…
Нет… Пусть Том сидит в своем министерском кресле и раздает приказы, у него это всегда хорошо получалось. Тем более я не могу не принимать в расчет, что за полгода Англия стала жить лучше, чем за все остальное время ее существования.
Пусть Том иногда был слишком жесток и категоричен, но это помогло восстановить мир после войны и помогало не допустить бунта сейчас.
Все двигалось и будет двигаться своим чередом, иногда подталкиваемое рукой моего мужа и его верных слуг, которых в прессе деликатно называют «доверенные лица».
В число таких лиц входит и Люциус Малфой, который полностью осознал свои ошибки и теперь трудится на благо своей страны и своего министра, чтобы снова завоевать его расположение.
Я правда не думаю, что у него это когда-нибудь получится: Том никогда не сможет до конца доверять тому, кто его когда-то уже предал. Но почему бы не пробовать? Тем более, что Люциус действительно незаменимый член нашего общества.
Другое дело Драко… Его никогда особо не интересовала политика, поэтому он со спокойной душой свалил из Англии вместе с Биллом. Не думаю, что они когда-нибудь вернуться сюда… В страну, где все пропитано воспоминаниями и кровью.
Они иногда присылают мне открытки с коротенькими записочками на обороте. А Люциус мне однажды показал их фотографии, которые они делали на разных концах света. На этих фотках, кстати, невооруженным глазом видно, что этих двух связывает намного больше, чем просто дружба… Особенно, когда сфотографированный Билл пытается схватить своего партнера по кадру за задницу. В такие моменты, Люциус обычно бледнеет и шипит что-то о наследниках. Том на это смеется и предлагает старшему блондину жениться на молодой и родить еще десять маленьких блондинчиков.
Я же, радуюсь за Билла… Он действительно выглядит счастливым, хотя ему многое пришлось пережить после войны.
Я иногда закрываю глаза и вспоминаю… Те несколько дней, полного отсутствия власти после смерти Фаджа. Именно за эти несколько дней Том прибрал всю власть к своим рукам. Маги, которые остались без двух своих лидеров, приняли его с молчанием и покорностью, заранее соглашаясь на все, потому что другого пути просто не было.
Были конечно и те, кто отказывался подчиняться, но все их попытки пресекались на корню.
На многих, кто были не согласны с новой властью были одеты ограничивающие магию браслеты. Но это пожалуй было везеньем… Особо сопротивляющихся орденовцев лишали магии полностью. Такие покидали магический мир…
Том не был жесток или не справедлив. Он не казнил не угодных и не отправлял их в Азкабан. Он давал шанс начать все сначала в мире магии или за его чертой.
Я никогда не задумывался о том, было ли это правильно, но я был согласен с Томом, что так действительно лучше… и даже проще.
А так больше ничего особо и не изменилось… Хогвартс по-прежнему принимал всех, факультеты по-прежнему враждовали и играли в квиддич. И только иногда в гостиных слизерина и гриффиндора звучали имена бывших учеников… Да маглорожденные подвергались проверке на уровень магии. Может быть поэтому их в Хогвартсе стало намного меньше? Потому что среди них волшебники с нормальным уровнем магии – это действительно большая редкость. Но это не значит, что таких детей не принимали в другие школы.
Невилл Лонгботом… Человек, который пытался всем доказать, что он имеет право играть с судьбой. Его участь оказалась незавидной даже по меркам многих. Полное лишение магии, стирание памяти и пожизненное место в больнице Святого Мунго.
Для Тома это решение было еще одним доказательством его безграничной власти.
Та же участь постигла Рона Уизли.
Билл с большим трудом пережил это, но он понимал, что это была месть, без которой невозможно было обойтись. Близнецы, которые прислали Биллу письмо после войны по этому поводу ничего не сказали. Но это было их право…
Нимфадора Тонкс была второй и последней погибшей при взятии Хогвартса. Профессор Снейп до сих пор не может простить себе, что не сдержался тогда, но изменить уже ничего нельзя.
В моей же жизни особых перемен не произошло. Только теперь у меня появился собственный стол в приемной министра, крутящийся стул и море цветочков на подставках. Нагайна спит на веселеньком диване в голубой горошек и пугает посетителей, которые должны пройти мимо нас на прием к Тому.
Ошейник, который я носил долгое время, я больше так никогда и не увидел. Том даже не помышлял о том, чтобы снова мне надеть его. Да и зачем, если я и так безоговорочно принадлежу ему.. Разумом, телом и душой.
А вскоре на безымянном пальце у меня появилось кольцо. Вполне обычное, если бы оно не было сделано в виде двух переплетенных змей, которые держали изумруд. Никаких чар на колечке не было, за исключением того, что оно отказывалось сниматься даже в ванной.
Немного неудобно, но зато я его никогда не потеряю…
Об этом ли я всегда мечтал? Наверное, ответ все-таки больше положительный, чем отрицательный.
Пусть проблемами мира сего занимаются те, кому это положено по статусу, а я буду кормить Нагайну мышами, прямо перед ждущими аудиенции у министра посетителями, поливать цветочки, которые профессор почти каждый месяц остригает на ингредиенты и валяться у Тома в кабинете на неприлично огромном диване.
Может мне когда-то это конечно и надоест, но я думаю мой Темный Лорд не позволит мне заскучать и придумает что-нибудь еще.
А вот как раз и он…
- Опять в облаках витаешь?
- Ага… Хочешь виноградинку? – с улыбкой предлагаю я, но глазами настороженно слежу за маленькой бутылочкой, которую Том осторожно держит в руках. – Это что?
- Северус только что принес по каминной сети, - сказал мой любимы так, как будто по меньшей мере получил мешок золота.
- И что это за зелье? – настороженно спросил я, на всякий случай прикидывая успею ли я смыться.
- А это, мой сладкий мальчик, проект века…
- Не нравится мне что-то цвет этого проекта.
- Да? – Том внимательно посмотрел на бутылочку, - Ну тогда тебе придется пить его с закрытыми глазами… Но чего только не сделаешь ради прогресса в зельеварении.
- Я не желаю быть подопытным кроликом профессора, - категорично заявил я, откатываясь на стуле к стене.
Том медленно обошел мой стол и навис надо мной.
- Предлагаю согласиться по-хорошему, любимый… Ведь дети – это взаимное решение.
Черт! Кажется я влип! И почему же я не убил профессора вовремя, когда еще только узнал, что он готовит зелье мужской беременности.
- Я еще слишком молод! – вставил я последний аргумент, надеясь на совесть моего любовника.
Я конечно не особо верил, что именно это зелье сработает. Снейп уже таких два сварил, а толку ноль, но рисковать мне как-то не хотелось.
Но Вот как объяснишь это Тому? Когда тебя хватают и перекидывают через плечо и как невинную жертву варвара тащат в свое логово.
- Ааааа! Я против! Отдай мою палочку! Убери руки! Аааа! Я не буду это пить!
Что ж… Голосить можно до бесконечности…
Все-таки я убью Снейпа… И Сириуса, которому срочно захотелось сыночка или дочку, но обязательно от своего мужа директора Хогвартса – Северуса Снейпа.
- Может хоть на диван перейдем? – сдастся – это не значит проиграть! – А то мне что-то в спину впивается. И попить дай, а то у этого зелья жутко противный вкус…
Я никогда не сдамся Том Реддл, но я всегда подыграю тебе, потому что ты всегда мне будешь нужен… Даже больше воздуха.

The end

@настроение:

@темы: "ГП", "Мои фанфики", Безмолвие

---

Я даю вам букву, а вы пишете у себя в дневнике известных вам на эту букву 5 героев - киношных, книжных, каких хотите.
Мне от  Gatanio - Л

Люциус Малфой (ГП)
Лайта Ягами (аниме Тетрадь смерти)
Линкольн Скоффилд (ср. Побег)
Хью Лори ( доктор Хаус)
Сестры Ларины (Евгений Онеги)

Что-то эта буква далась мне очень трудно))))

---

Фик по ямикам!!!!!!

Со словами: "надо бы дописать заброшенные кусики..." Я получаю вот это)))
Слово последний у меня превращается в предпоследний... Не буду гарантировать, что не напишу больше ни одного фика по потомкам тьмы, но в душе я уже оставила этот фандом)))


Название: Мой персональный любимый кошмар
Автор: Squirrel1289
Фэндом: Потомки тьмы
Рейтинг: НЦ… или R
Пейринг: Мураки/Цу, Ория/Хисоко
Жанр: Роман, юмор.
Тип: Яой
Дисклаймер: Все не мое
Статус: завершен
Саммари: Не пейте странные на вид жидкости непрослушав инструкции по применению.
Предупреждение: Канона не помню. Писалось с разрывом почти в полгода)))
Размещение: А кому это над?


Цузуки сидел на столе в лаборатории Ватари и ждал ученого, который куда-то ускакал, услышав про его проблему. А проблема у Цузуки была совершенно обыденная: ему снились кошмары, ну если конечно было можно назвать голого Мураки – кошмаром. Промучившись около месяца Асато решил попросить у Ватари ту экспериментальную дрянь, которую литрами пьет Хисока и спит после нее беспробудным сном младенца.
- Ты уверен, что ты точно не сможешь обойтись без нее? – спросил Ватари, заходя в комнату, - её стоит использовать только в крайних случаях, таких как у Куросаки. Тем более, что я ее ещё не изучил до конца…
- Давай сюда! – Цузуки выхватил у Ватари колбу и в мгновение ока осушил ее до дна. Лицо Ютаки Ватари сначала побледнело, а потом вообще стало непередаваемого оттенка.
Но это ни шло ни в какое сравнение с лицом Асато, который сначала позеленел, а потом покраснел и в конце стал почти бордового цвета.
- Цу…! – заорал Ватари, видя как глаза шинигами закатываются и он с грохотом оседает на пол, - Цузуки! Придурок несчастный! Ну почему ты сначала делаешь… - Ватари тряс Асато, пытаясь привести его в чувство.
- Ватари! – в дверь просунулась светлая голова Куросаки Хисоко, но тут же исчезла, чтобы еще через несколько секунд появиться снова, - А что это вы тут делаете? – любознательно поинтересовался мальчик, смотря как бултыхается из стороны в сторону голова Цузуки.
- Еще один идиот несчастный на мою голову! – завыл Ютака и вдарил ладонью по щеке бессознательного шинигами, - Помоги мне! Его нужно привести в чувства! Ну почему вы оба сначала делаете, а потом думаете! Ну разве я говорил, что ему нужно выпить все?!
В этот момент шинигами открыл мутные глаза и сел.
- Что случилось? – видя как испуганные лица друзей, расслабляются. – Уй… Как голова болит… - глаза Асато стали еще мутнее, - А где он?
- Кто? – не понял Ватари, переглядываясь с Хисоко.
- Мой милый доктор… Мне он так нужен, - голос Цузуки стал восторженным как у старшеклассницы, рассказывающей про парня своей мечты.
- Э…э..э… Цузуки сколько пальцев? – Ватари помахал перед лицом шинигами своей пятерней. Цузуки внимательно проследил за движение руки и грустно вздохнул.
- У него такие красивые пальцы… Как у музыканта… Его руки… Я обожаю его руки: они такие требовательные, такие настойчивые, такие…
- Цузуки!!!!!! – в один голос взвыли Ватари и Хисоко.
- Цузуки, ты сошел с ума? – неизвестно чему обижаясь, спросил Хисоко. Хотя скорее всего он обиделся потому, что кто-то вознамерился занять его место – место нервного шизофреника.
- Вы ничего не понимаете, - отрезал полудемон и встал, - Я должен найти его, пока его кто-нибудь не заприметил. За ним нужен глаз да глаз, - на последок сказал Асато и исчез, растворяясь в воздухе.
- Цузуки… - в пустоту прокричал его напарник, понимая, что тот его уже не слышит.
Ватари облокотился на ножку стола и зажмурился.
- Черт, что же мне теперь Татсуми то говорить? – тихо спросил он у Куросаки, который до сих пор пялился на то место, где совсем недавно лежал его напарник.

«Найти Мураки!» - вот единственная мысль, которая присутствовала в голове Цузуки, который бегал как умалишенный по городу, тщетно пытаясь вспомнить где же находится дом доктора, да и где вообще тот может чисто теоретически находиться.
Все бы было просто замечательно и может быть поиски Цузуки увенчались успехом, если бы не его желание: срочно переспать с объектом вожделения.
Вот так и метался Цузуки, не находя компромисса со своим членом и со своей головой, пугая редких в такой достаточно поздний час прохожих.

Объект своей страсти Цузуки увидел сразу, даже можно сказать почувствовал, причем не известно, что сработало раньше: зрительный орган или орган обоняния.
Красивое тело в белой одежде, руки, которые аккуратно держали горячую чашку, насмешливая улыбка, которая была предназначена не ему, Цузуки, все это окончательно снесло все тормоза в голове и теле несчастного шинигами.
Цузуки Асато почти с корнем выдрал дверь, которая вела в известный в городе ресторан, который по совместительству еще и был борделем, и с бешеным лицом ворвался во внутрь. Сшибая с ног неповоротливого охранника и растерянного официанта, который просто не знал что ему делать, то ли спасать поднос с устрицами, то ли свое тело от размазывания по полу.
Цузуки несся вперед, к своей цели, к объекту своей страсти, сметая все на своем пути, абсолютно все.
Он так и плюхнулся на колени к объекту своего вожделения, заставляя того выронить чашку и нелепо дернуться.
- Мураки, это что? – опешив, спросил Ория, за что получил один злобный взгляд фиолетовых глаз.
Ничто, до этого момента, не могло вывести из равновесия непробиваемые холодность и самоуверенность Мураки Кадзутака. Ничто, до этого момента, не заставляло его потерять свое самообладание и челюсть.
- Ты что делаешь? – взяв себя в руки, тихо прорычал доктор и попытался скинуть далеко не легкое тело со своих колен, но Цузуки лишь сильнее вцепился в него, почти сдавливая шею Мураки, и упрямо, как маленький ребенок, мотал головой.
- Что за черт?! Ория, помоги! – Мураки попытался оторвать от себя парня, но тот лишь сильнее прижимался к желанному телу, восторженно вздыхая, когда руки доктора дотрагивались до него.
В зале ресторана было тихо, никто не шевелился, но все с расширенными глазами наблюдали за разыгравшейся сценой.
- По-моему, он не совсем понимает где находится… - скривился хозяин борделя, - Может он напился?
- Непохоже, - прорычал доктор, оставляя свои нелепые попытки стряхнуть с себя тушку шинигами. – Но то, что он псих – это точно.
- Сможешь дотащить его до моего кабинета? А то мы и так привлекли слишком много внимания, чтобы оставаться здесь дольше, - Ория с недовольством оглядел зал, все тут же сделали вид, что чем-то заняты, но исподтишка все равно продолжали поглядывать на их колоритную компанию.

- Может ему врезать? – Ория оглядел своего друга и повисшего на нем шинигами, - Ну или огреть чем-нибудь по голове?
- Ага! А за мной потом будет вся его конторка гоняться, предъявляя претензии за порчу их небесной достопримечательности! Нет уж!
- Ну что тогда делать? Мураки! Этот придурок скоро тебя задушит! Вон какая рожа у него довольная! Может это какой-нибудь очередной план! Или они тебя идиотом хотят выставить?
- Ну о чем ты говоришь, Ория? Это слишком мелко…
- ЭЙ! Ты куда руки положил?!
- Но мне так удобней его держать, - нагло сказал доктор, поглаживая Цузуки по спине. Тот уже почти растекся бесформенной лужицей и что-то мурлыкал.
К слову сказать, и хватка рук Цузуки была уже не такой сильной, но Мураки бы ни за что никому не признался в этом.
- Не пойму, кто из вас больше счастлив: ты или он? – нахмурившись, спросил Ория, - Оставлю вас наедине. У меня еще есть дела…
- Конечно, Ория…
- И без глупостей!
- Да-да-да!

- Что с ним случилось?!
- Татсуми, успокойся! – Ватари замахал руками, пытаясь успокоить начальника, - Я провел исследования…
- И?
- В таком состоянии Цузуки пробудет от силы ночь…
- За эту ночь, в таком состоянии, он может натворить столько дел, которые мы потом всем отделом будем разгребать веками! Ты даже не знаешь, что он может натворить!
- Все что угодно, - влез Хисоко, за что получил два злобных разгневанных взгляда.
- Марш его искать! – заорал Татсуми, - В конце-концов ты его напарник!
- Ну и что! Делать мне больше нечего… - Хисоко надул губы и сложил руки на груди, изображая статую.
- Живо! – Татсуми указал парню на дверь, - Или отправишься к Графу свечки пересчитывать!
- Ладно-ладно… Но я же не знаю где Цу может быть… Даже приблизительно…
- Поищи его там, где обычно обитает Мураки, - немного покраснев, тихо ответил Ватари.
- Ну почему такие идиоты обитают только в моем отделе? – взвыл Татсуми, хватаясь за голову, - почему они обитают там, где обитаю я?! Это какое-то наказание за мои прижизненные грехи? Или подрывная деятельность моей работы?
- Тогда уж второе, - хихикнул Хисоко, но тут же был вынужден спасаться бегством.

- Сегодняшний, не очень удачный день, видно желает закончиться на позитивной ноте, - Мураки уже не стесняясь гладил тело, которое так вовремя пристроилось на его колени.
Цузуки мурлыкал и елозил, показывая чего он в данный момент желает.
- Эй, Асато, ты понимаешь, где ты находишься? – Мураки предпринял еще одну слабую попытку вразумить любвеобильного шинигами, но и то, только потому, что бы потом не было особых проблем и разговоров, что он не пытался.
Цузуки замурлыкал еще громче, расстегивая пуговицы на рубашке объекта своего желания. А те, которые не хотели расстегиваться, были с корнем выдраны и выброшены в неизвестном направлении.
- Ну что ж, я сделал все что мог, - с ехидной улыбкой на губах, известил Мураки, обращаясь к потолку, - Да простят меня нервные шинигами…
Пока Мураки договаривался с собой, Цузуки оставил его без любимой белой рубашки, порвав ее на тряпочки и теперь, только считанные минуты отделяли от той же участи всю оставшуюся на нем одежду.
Такого Мураки уже вытерпеть не мог, поэтому он резко завалил Цузуки на диван и уже сам стал избавлять его от мешающих вещей.
Даже то, что Ория мог войти в любой момент, не могло помешать Мураки получить свою мечту, которая сама прискакала к нему в руки и нагло уселась на колени.
А то, что Цузуки не мог связать и трех слов, так вообще было подарком небес.
Иногда мечты сбываются, поэтому грех отказываться от того, что само пришло к тебе.
Именно такие мысли преследовали доктора, пока он стаскивал штаны со своего любвеобильного подарка, который стонал и выгибался в самых нелепых позах, еще больше заводя Мураки.
Раскрасневшиеся щеки, зазывная улыбка и томный развратный взгляд.
И откуда только набрался этого?
Непритворное аханье и тихий смех… Нежелание выпускать…
Мураки чувствовал, что здесь было что-то не так, но останавливаться не собирался, яростно целуя и получая такой же жаркий ответ.
Нежные стоны как продолжение каждого действия и всепоглощающее двусторонние желание обладать и отдавать.

Хисоко спринтерским бегом обежал почти все места, где можно было найти Цузуки, но толку от этого было ноль.
Неисследованным оставалось лишь одно место – самый лучший бордель в городе, где обитают самые ужасные люди. Гнездо разврата в котором толкутся сплошные маньяки на подобие Мураки Кадзутака. А руководил этим гнездышком ужасная личность с плоским юмором и отсутствием чувств понимания и сострадания – Муби Ория!
Хисоко передернул плечами, вспоминая последнюю встречу с этим представителем человечества, и остановился рядом с фонарем., не решаясь двинуться дальше, а уж тем более зайти.
- Мне всего лишь надо зайти.. Всего лишь, - убеждал себя парень, меряя дорожку рядом с забором., - Ну не съедят же меня там?
- Да кому ты нужен, - раздался голос откуда-то сверху. Хисоко резко вскинул голову и встретился со смеющимися темными глазами, - За другом своим пришел?
Хисоко молчал, продолжая хлопать ресницами и с открытым ртом пялясь на Муби Орию, который, совсем по-детски, висел грудью на заборе.
- А ты не больно разговорчивый…
- Цузуки… у вас? – с трудом выговорил парень, смутившись.
- Твой друг немного невменяем. – протянул Ория и исчез из виду, чтобы через минуту появиться рядом со входом. – Ты идешь?
- А…
- Тебе бы надо вызвать подмогу. Вряд ли ты справишься один.
- Но…
- Хотя Кадзу вряд ли его отдаст. – продолжил Ория, неспешно идя вперед.
- Мураки там?! – Если бы Хисоко не был шинигами, а был бы простым человеком, то он схватился бы за сердце. Но в его теперешнем состоянии этот жест был явно лишним.
- Да. Они довольно мило смотрятся вместе. – Хисоко поспешил войти в помещение вслед за Орией, - Они в моем кабинете! – Кивок в глубину большого зала, где в тени пряталась дверь, - Но тебе наверное лучше подождать.
- Нет.. – Хисоко двинулся в указанном направлении.
- Ну я предупреждал, - флегматично протянул Муби и пошел вслед за парнем, приготовившись наблюдать представление.

Когда Хисоко резко распахнул дверь, он был готов увидеть что угодно, но точно не то, что предстало перед его глазами.
Абсолютно голый Цузуки, с закинутыми на плечи Мураки ногами, стонущий во все горло и резво подающийся на встречу, с шальными глазами и яркими опухшими губами.
Доктор Мураки Кадзутака, в одних штанах, но с расстегнутой ширинкой, с растрепавшимися волосами и яркими царапинами на белоснежной спине, резкими движениями трахающий его напарника на узком диване.
Рядом с ними на полу валялась одежда и какие-то лоскутки разорванной ткани.
Хисоко был в шоке, его губы приоткрылись в немом крике, а глаза стали размером с блюдца.
- А я ведь предупреждал, - проворчал хозяин кабинета, стоя позади него, - А намусорили то, - дверь перед носом Хисоко захлопнулась.
- Эт-это…
- Это называется безудержный секс.
- Но… - Хисоко надул губки, собираясь сказать Муби все, что он думает о нем, о Мураки и о сексе в целом.
- У меня, кстати, есть еще один кабинет… И там тоже есть диван!
- Эй! Я не такой как Цузуки! – возмутился парень.
- А я ничего и не предлагаю… У меня там есть… Чай...
«И диван там намного удобнее…» - подумал Ория, мысленно потирая руки.

Цузуки приходил в себя медленно. Перед глазами у него был туман, а в голове черная дыра. Все тело у него ныло как после тяжелых физических нагрузок, а язык отказывался шевелиться во рту.
В памяти скользили какие-то странные картинки, а место пребывания его тела, Цузуки было незнакомо.
Немного полежав, Асато понял, что лежит на мягкой кровати, что рядом с ним лежит еще кто-то, а за окном уже раннее утро и вовсю поют птицы.
- Ууу, - Цузуки попытался сесть, но каждое движение приносило боль, - Ааа…
- Ты можешь так громко не выражать свои чувства? – Цузуки слегка повернул голову, узнав голос.
- Аааа…
- Я тоже желаю тебе доброго утра. – Доктор сел на кровати и потянулся, разминая мышцы. Цузуки во все глаза пялился на него, наконец вспоминая, что было вчера и тот дурман, в котором он пребывал.
- Оооо… - Цузуки не знал, что ему делать: то ли завыть во все горло, то ли закрыть глаза и снова заснуть, чтобы все произошедшее оказалось лишь очередным ночным кошмаром.
- Никакого красноречия.
- Пить дай, - наконец, Цузуки сделал выбор и даже нашел в себе силы протянуть руку.
Брови Мураки поползли вверх. Он с трудом разобрал скрипучий голос своего любовника, который стал таким уже, кажется, после третьего минета.
Доктор, немного подрагивающими руками наполнил стакан из графина с водой, стоящего на тумбочке. Все-таки в высококлассном борделе все должно быть на высшем уровне.
- Держи, - Мураки вложил стакан в руку шинигами и даже помог ему сесть и напиться.
- Спасибо я тебе говорить не буду, - голос был по-прежнему немного хриплым.
Цузуки откинулся на подушки и блаженно прикрыл глаза.
- Я и не жду, - усмехнулся Мураки, - Мне уйти?
- Зачем? – Асато приоткрыл один глаз, - Кровать большая… Мне одному ее будет много, - Цузуки кряхтя лег на бок и скинул одеяло со своего тела.
- Жарко, - коротко объяснил он, улегшемуся рядом с ним мужчине.
- Я понял, - Мураки придвинулся чуть ближе, пытаясь понять, что это: продолжение вчерашнего сумасшествия или продуманная тактика?
Он лежал неподвижно, притворяясь спящим, пока рука Цузуки не легла ему поперек груди, а нога шинигами не была закинута на его бедро.
- Да кто ж вас поймет, - пробормотал Мураки, обнимая доверчивое тело в ответ.

- Ай! Щекотно! Ория, ты обещал чай!
- Мы уже пили чай…
- Ну давай еще что-нибудь выпьем?
- Как на счет клубничного сиропа?
- Ммм… Я не люблю сироп…
- За то я люблю…
Скрип дивана и странный звук, похожий на звук поцелуя. Закрытая на ключ дверь и занимающийся рассвет за окном, выглядывающий из-за неплотно сдвинутых штор.

@темы: Потомки тьмы, "Мои фанфики"