Это чудо пишется для меня :)

[TsDV]

Фарфоровый снег
Автор: Lady Sky
Фандом: Yami no Matsuei
Пейринг: Мураки/Хисока/Цузуки
Рейтинг:R
Жанр: ангст
Тип:AU, герои ООС
Саммари: Месть калечит душу и иссушает сердце.


Цузуки никогда не видел своего напарника в подобном состоянии. Нет, конечно, он видел его всяким: истеричным, сходящим с ума, истекающим кровью, беспечно улыбающимся, как ребёнок, милым, даже слишком приторным, как некоторые любимые сладости Асато, разным но…
Не таким.
Что-то кардинально в нём изменилось.
На самом деле шинигами с фиолетовыми глазами было сейчас немного не до напарника. Тут бы с собственными психологическими проблемами разобраться, чтобы вновь самоубиваться с помощью собственного шикигами Тоды не пришлось…
Второй раз может не повезти вовремя остановиться. Второй раз Хисоки может и не оказаться рядом… Ибо ему сейчас точно не до него.
Страдает. Это видно. Непонятно только по какому конкретно поводу. Нет, поводов тоже много, но выбрать один-единственный, вычленить его из множества структур вероятностей – невозможно. Он, Цузуки, не эмпат.
И не хотел бы чувствовать кого-то слишком сильно. Ибо… ну, не любитель он лезть кому-то в душу. Тут бы со своей разобраться.
Первое время Цузуки полагал, что Куросаки всё ещё никак не может отойти от его попытки самоубийства и своего вмешательства, которого произошло так вовремя.
Единственная, наверное, польза того, что Хисоки постоянно за ним следит и лезет в душу. Даже не помыв руки и не сняв обуви.
Бесцеремонно.

Цузуки передёргивает, он понимает, что ему самому не помешал бы утешитель.
Мысли о недавнем прошлом не дают спокойно спать – да и когда он спал спокойно? Он постоянно кричит во сне, и сам пробуждается от своего крика. А ещё сны… огонь Тоды, Мураки, который сначала нежно его целует, а затем пытается разрезать, чтобы приделать к нему голову своего сводного братца. Вместо страсти, которая, быть может, помогла бы ему придти в себя, не думать о себе, как о монстре, полудемоне – просто безумный хирург, словно сбежавший из дешёвого комикса, который желает его порезать, а не переспать с ним.
Последнее время он всё чаще представлял себе Мураки, залитого кровью.
Он ведь сгорел по ЕГО вине!
Цузуки криво улыбается, кусает губы, сам не в состоянии сообразить, почему так переживает из-за гибели маньяка, который сам едва его не прикончил?!

- Что случилось? – подойти, обнять за плечи – благо, в кабинете сейчас кроме них никого. Самый простой вариант, до которого Цузуки доходил так долго.
- Доктор не умер, Цузуки. Моё проклятье всё ещё на моей коже, - тихо говорит Хисока, даже не пошевелившись, глядя в одну точку потускневшими глазами.
Цузуки чувствует себя так, словно в него внезапно вонзили скальпель. Прямо в сердце.
- Ты… уверен? Может, остаточные следы?
- Нет, я даже специально ходил в Храм Свечей – ОН жив, понимаешь?! Жив!
В его словах слышится что-то вроде безумной радости. Цузуки отступает, боясь, что Хисока действительно сошёл с ума.
Мальчик резко поворачивается к нему:
- Наконец-то я действительно могу сказать, что в чём-то понимаю Мураки! Наш злейший враг оказался прав в одном: месть невероятно приятна, и совершать её нужно собственноручно!
Цузуки отступил ещё дальше, едва не опрокинув стул.
- И чем же мы тогда, по-твоему, от него отличаемся? – в голосе Асато гнев, а глаза вспыхивают пламенем.
Хисока пожимает плечами.
- Тем, что мы победители. Но я хочу отомстить собственноручно! И ты хочешь… Ведь хочешь же? За всё то, что он тебе сделал?
Хисока фыркает:
- Я видел, как он на тебя влиял. Ты не слишком умеешь притворяться, Асато! А ты ведь его хотел, мечтал о нём… В глубине души. А нарвался на такой вот облом, разочарование. Наверное, ты верил, что тебе-то он ничего плохого не сделает, даже будучи безумцем с недюжинными магическими способностями? Верил, что он тебя любит, без ума от твоих глаз! – Хисока истерически хохочет, откидывая голову с растрёпанными русыми волосами, открывая тонкое горло, которое Цузуки вдруг хочет вырвать.
- Ты должен поклясться мне, что поможешь, что сделаешь то, о чём я тебя попрошу! – настойчиво говорит Хисока, прекратив смеяться и сурово глядя в его глаза. – Ты мне когда-то обещал, помнишь? А теперь – поклянись! Иначе я подумаю, что ты его по-прежнему… желаешь. Полагаю, что тот инцидент в лаборатории должен тебя наконец-то научить уму разуму и вправить тебе мозги.
Цузуки клянётся, скорее по привычке, так как Хисока всегда был для него почти как сын или брат, лучший друг, отличный напарник. Почти семьей.
Клянётся – и сам тут же жалеет об этом. Но магическую клятву не отменить.
- Нам нужно научиться делать первые шаги, пока Казутака снова не придумал для нас что-то особенно мерзкое. Вспомни, как вызванный им демон едва тебя не убил! Это если забыть про то, что он едва не сделал с тобой в лаборатории!

Правильные слова почему-то не находят дорогу в его сердце. В сознании звучат, словно ноющая боль в теле, но до сердца не доходят.

Но он поклялся. И опять идёт на поводу Куросаки. В общем, как всегда.
И не может понять, почему этот мальчишка, которому едва ли стукнуло шестнадцать в момент смерти, с первой минуты в их отделе ухитрялся великолепно им управлять?
Даже не так – манипулировать.
Потому что он, Цузуки, доверчивый идиот. И за его марионеточные ниточки дёргают все, кому не лень.
«Доктор - жив», - эта мысль неожиданно – всего на миг – греет сердце.
Он позволит себе эту крошечную слабость.
И пусть Хисока подавится его эмоциями!