читать дальше Цузуки ощущал себя… очень странно. С одной стороны ему вроде как переживать не следовало: при любом раскладе лично ОН не пострадает. А Мураки… что Мураки… Маньяк, убийца и непонятное существо в одном флаконе. Он разве стоит того, чтобы Цузуки хоть минуту за него переживал? Да и разве он просил Казутаку влезать в их дело с Графом?
Нет, не просил.
По идее, совесть у Асато должна быть хрустально чистой и незамутнённой. И он должен радоваться, что сам так легко отделался.
Но сердце в груди болело, и Асато начал ощущать, что ещё немного, и он перекинется в демона. Или призовёт своих шикигами. Да сделает что угодно, лишь бы остановить то трагикомическое безумие, которое сейчас происходило.
Словно что-то уловив, Мураки поднял голову и впился в него взглядом:
- Не вмешивайся, - строго приказал он.
Затем снова уткнулся в свои карты.
А Цузуки ощутил, что нервничает едва ли не больше, чем на «Королеве Камелии», возможно потому, что тогда… Ему было не так уж страшно.
Быть может, ещё тогда в глубине души он мечтал оказаться в его объятиях…
… - Дорогой Мураки, я потрясён, - в голосе Графа Энму слышится разочарование. – Ты всё-таки выиграл у меня, странно. А я-то полагал, что, проиграв Хисоке, ты обязательно проиграешь и мне, что ты никудышный игрок.
- А вдруг я тогда, на лайнере, проиграл специально? – усмехнулся Казутака, глядя на веером разбросанные карты на столе, куда их в разочаровании швырнул мужчина. – Неужели так очевидно, что я мог легко проиграть какому-то малолетке?
Затем Казутака встал, его лицо стало совершенно спокойным, с отстранённым и бесстрастным взором.
- Итак, я помню наш уговор. Мне раздеться самому или ты предпочитаешь сделать это сам? – предельно вежливо поинтересовался он.
Разочарование и злость постепенно трансформировались в чистое желание, похоть. Граф облизнулся:
- Раздевайся. Я хочу получить хоть немного удовольствия. Неплохой бонус.
Расширенными глазами Цузуки следил за этой сценой, вовремя вспомнив, что по условию договора он должен смотреть.
Мураки снимал одежду спокойно и отстранённо, словно находился в кабинете врача.
Асато покраснел, увидев, как Казутака снимает последний элемент одежды, белые боксёры. Разумеется, он не был возбуждён.
- Иди сюда, - вздрагивающим от возбуждения голосом Граф показал на диван.
Мураки кивнул и переместился, открыв глазам Цузуки отличный вид на свои ягодицы. Асато почувствовал, как кровь резкими толчками направилась в пах, а член дёрнулся. Он тут же покраснел и захотел сбежать куда подальше. И только порадовался, что рядом нет Хисоки для полного счастья, который сейчас считывал бы его эмоции и ядовитым, обиженным на весь мир тоном отчитывал его за «непозволительное поведение».
То, что произошло дальше, ввергло Цузуки в ступор и ужас. Граф… от него потянулись сине-розовые щупальца, которые схватили тело белокожего мужчины и начали методично ощупывать, словно повар, который трогает курицу, перед тем, как зажарить. Правда, даже в движениях этих отростков была страсть, которая застыла на лице Графа. Его глаза пылали.
- Ты… совершенство. Жаль, что я не выиграл, так жаль, - бормотал он, подтягивая к себе безвольное тело.
Цузуки видел, что лицо Мураки по-прежнему напоминает лики его любимых фарфоровых кукол. Даже его глаза казались стеклянными, но Асато представлял, какого ему, словно сам только что стал эмпатом.
Энму стащил с себя кимоно и подтянул к своему огромному члену мужчину всеми своими щупальцами.
- Открой ротик, вот так, - проговорил Энму с интонацией заботливого родителя, кормящего с ложки малыша.
И Цузуки с ужасом увидел, как огромный член с трудом протиснулся сквозь тонкие губы Мураки, и едва не протаранил ему горло.
- Он же задохнётся! Перестань! – в ужасе закричал Цузуки.
- Хочешь быть на его месте? – резко обернулся к нему Граф. – Смотри - и молчи.
Но всё же внял предупреждению и поставил Мураки на колени, позволив ему двигаться самому, делать ему минет.
- О, кажется, я ошибся, насчёт этой твоей невинности, - весь дрожа, Энму сжал кулаки, запрокинув лицо, покрытое бисеринками пота. – Ты отлично сосёшь! О, дааа!
Он резко двигал бёдрами, отчего Мураки несколько раз действительно был близко к удушению. Но доктор с неимоверной силой сопротивлялся толкающим его на член щупальцам и немного отодвигался, чтобы затем вновь взять громадный инструмент в рот почти на всю длину.
Цузуки не знал, сколько продолжалась экзекуция, но, наконец, Граф Энму задрожал и кончил – Мураки едва успел отодвинуться, едва не порвав в клочья несколько щупалец - и струя спермы оросила его грудь и потекла по телу, словно на него вылили кувшин молока.
С силой рванувшись, Мураки вырвался из ослабевших щупалец Графа, кинулся к Цузуки, схватил его за руку и поволок совершенно не сопротивляющегося Асато к выходу.
- А как же одежда? – бросил ему в след мужчина разморено-ленивым голосом.
- Оставь себе в качестве фетиша для мастурбаций! – крикнул в ответ Казутака и выволок Цузуки в сад.
… Цузуки не помнил, как они добрались до комнат доктора. Мужчина тот час же кинулся в душ и не выходил оттуда так долго, что Асато уже готов был выломать двери, чтобы убедиться, что Мураки не режет себе вены.
Мураки выскочил из душа в наспех накинутом халате, даже не завязав пояс.
Схватив стул, он швырнул его в окно, отчего то лопнуло и рассыпалось брильянтами осколков.
Затем диван полетел в стену, разбив несколько ящиков стенки.
Цузуки, вне себя от шока, не зная, что делать, кинулся в комнаты Ватари.
Проигнорировав тот факт, что учёный почивал в длинной женской ночной сорочке, он взахлёб начал рассказывать о том, что произошло, и что сейчас творится с Мураки.
Глаза Ватари расшились, Ютака схватил халат, поспешно накинул его – и они вместе кинулись в комнаты Мураки.
Тот продолжал буйствовать, и от мебели уже мало что осталось.
Они оба пытались его остановить, больше увещеваниями, чем действительно применяя силу – в гневе Мураки был страшнее чем Цузуки в виде демона. А тот методично и неуклонно отодвигал их, чтобы не навредить им, и продолжал расправляться с мебелью.
Когда Казутака немного выдохся и осел прямо на пол, уставившись остекленевшим лицом с горящими глазами в точку перед собой, Ватари подтолкнул к нему Цузуки и произнёс с грустью:
- Побудь с ним до утра. Ты ему нужен.
А сам тихо ушёл обратно к себе.
… - Пойдём спать ко мне, ты тут всё разворотил, - тихо произнёс Цузуки, садясь рядом с ним на корточки и заглядывая в глаза.
Мураки устало кивнул и встал, хватаясь за руку Асато.
Тот потащил его к себе в комнату, уложил на постель и лёг рядом, перед этим быстро скинув всю одежду, не оставив ничего.
Мураки равнодушно стащил с себя халат и кинул его на пол.
Цузуки не знал, что делать. Внутри него всё клокотало. Хотелось что-то сделать, любой ценой вывести его от шока.
Неожиданно для самого себя, темноволосый мужчина осторожно обнял Казутаку и поцеловал в губы. Сперва тонкие уста казались неживыми, резиновыми, но вскоре ожили и с жарком ответили ему.
- Что это было, Цузуки? – произнёс Казутака хриплым голосом, отодвинув его от себя. – Ты впервые сам меня целуешь. Оставь свою гиперболизированную жалость для кого-нибудь другого.
- Не хочу, - Цузуки даже не разозлился от привычно-ядовитого тона. – Мне хочется целовать тебя.
И Цузуки, наслаждаясь, лёг на Мураки и начал покрывать поцелуями его щёки, шею, грудь, спускаясь ниже по напрягшемуся стройному телу.
- Если ты касаешься меня из-за того долга, который я выиграл у Графа, то я тебе его дарю.
Цузуки поднял голову и улыбнулся:
- Ты умеешь молчать в постели? Дай мне сосредоточиться, я никогда раньше этого не делал, но хочу, чтобы всё было… правильно. Так что заткнись, ладно?
От шока Казутака действительно замолчал.
Очень скоро Цузуки отметил, что совершенное белоснежное тело не остаётся бесчувственным к его ласкам, вздрагивая, напрягаясь, выгибаясь, ища более тесного контакта.
Мураки начал отвечать ему, но не перехватывая инициативу, чувствуя, что Цузуки этого не хочет.
Крем для рук поспешно взят в руки, и белоснежная мягкость размахана по большому вставшему члену. Цузуки осторожно насаживается на него, слыша стоны и упиваясь участившимся дыханием мужчины под ним. Тот, сжав зубы, старался не двигаться, чтобы не причинить ему боль.
Вскоре Мураки начал совершать осторожные движения бёдрами, посылая их вперёд, трахая его. Его ладони обхватили бёдра Цузуки и направили их так, чтобы член попадал по простате, вызывая вспышки невыносимого удовольствия.
Асато, опираясь на колени и локти, почти лежал на нём, погружаясь в сладостный дурман, почти забытье, восторг, ощущая волну, исходящую из его души, сметающую всё горести прошлого.
Сжав одной рукой свой член, Цузуки начал яростно ласкать его, ему безумно хотелось кончить на это прекрасное тело. Отметить его, сделать своим.
Мураки вошёл в него очень глубоко и пальцы Цузуки сжались на члене, последний раз проведя к головке – запрокинув голову, он закричал, орошая его семенем.
Мураки глухо застонал, стискивая зубы, чтобы тоже не закричать.
… Наскоро вытерев их поднятым с пола халатом, Мураки перевернул Цузуки и навис над ним.
- Я тоже хочу так. Будем лишаться невинности вместе, - улыбнулся он ему, целуя.
От этого чувственного голоса Цузуки ощутил, как его член снова наливается силой и встаёт.
… Цузуки ощутил себя удивительно цельным, когда с лёгкой гримасой боли Мураки насадился на его член.
Не в силах сдерживаться, Цузуки перевернул Мураки на спину, и, закинув его ноги себе на плечи начал яростно вбиваться в него, уже не в силах остановиться. Но тот только принял более удобную позу, чтобы стимуляция была самой сладостной и начал двигаться ему навстречу.
… Цузуки засыпал, вцепившись в Мураки, чувствуя его дыхание на своём лице. Он был счастлив, полностью и до конца. Наверное, впервые в жизни.
- Я тебя люблю, ты знаешь? – произнёс он на грани сна и бодрствования.
Глаза Мураки резко распахнулись.
- Нет, не знаю.
- Теперь знаешь.
- И как давно ты сошёл с ума?
- Ммм, да давно уже. С тех пор, как я думал, что ты погиб.
- А ты романтик, Асато.
Кивнув, тот ещё крепче сжал его в объятиях – и они оба заснули.
… На завтраке Ватари чувствовал себя потерянным и несчастным. Мураки сидел рядом с Цузуки, а тот прилип к нему, словно приклеенный.
Ютака ещё удивился, как они сдерживаются, чтобы не целоваться каждую минуту.
Ютака обвёл взглядом стол: это зрелище делало несчастным также Татсуми и Хисоку. Мальчик нахохлился, как воробышек, но исправно завтракал. Татсуми же глядел на пару с тоской, но с явной покорностью судьбе.
Ватари вдруг подумал, что ему теперь стоит подумать о поиске нового любовника.
Хм, интересный выбор: Татсуми или Хисока? Оба явно сходят с ума от одиночества и морально готовы к новым отношениям, даже Куросаки, что раньше ему не было свойственно.
Едва дождавшись завтрака, учёный подошёл к насупленному мальчишке.
- Куросаки, ты сегодня такой бледный. Зайди ко мне в лабораторию, хочу провести диагностику твоего состояния.
Тот поднял голову и уставился в карие глаза мужчины.
- Да, конечно, Ватари.
Тот улыбнулся и похлопал его по плечу.
… - И всё-таки, кто ты, Мураки?
Цузуки обнимал блондина, сидя рядом с ним в саду под сакурой.
- А то все говорят о твоём странном происхождении, вот и мне стало любопытно.
- Ты лежал в психлечебнице моего деда, - начал Мураки.
Цузуки напрягся, на что Казутака успокаивающе поцеловал его. – Он тебя изучал, и оставил много записей. Их я прочитал, когда стал взрослым, и тогда узнал, что ты такой же проект Высших адовых сил, как и я.
- Ты тоже? – брови Цузуки заломились. – Ты полудемон?
- Нет, я полуангел. Мой отец был из падших, конечно же.
Ещё раз поцеловал его, Мураки встал и немного отошёл. Яркий белый свет, перья – и уже перед ошеломлённым шинигами появилась фигура с белыми крыльями, с ярко сверкающими глазами: искусственный сиял ярко-алым светом. Ярко сиял тёмно-красный нимб цвета кровавого заката.
Вернув себе привычный облик, блондин уселся рядом с ним.
- Опять рубашку крыльями порвал, - усмехнулся мужчина, и, дотронувшись до подбородка шинигами, мягко заставил того закрыть рот.
- Ага! Вот откуда белые перья!!!
- Какой ты догадливый, - иронично отозвался Мураки, вновь прислоняясь к дереву. – Мы оба тёмные существа. И я вынужден был убивать, чтобы иметь возможность существовать, так как моя плотская оболочка, кровь матери, не могла удержать ангельскую силу. Хотя, скорее я бы назвал это существо бесом, чем ангелом.
- А твой свободный брат? – осторожно спросил Цузуки.
- Он был обычным человеком, и, если говорить правду, настоящим наследником моего отца. Наверное, тот как-то ощущал, что я не его сын, и поэтому решил заделать ещё одного. Пусть неофициального, но всё же родную кровь. Мураки с горечью уставился в пространство:
- А тот его убил. И мою маму. И едва не убил меня. Когда я лежал полумёртвым от выстрела в грудь, появились… ОНИ. И предложили мне сотрудничество и будущее место среди Невыразимцев. Они же сохранили голову Саки – по моей просьбе. Я хотел отомстить братику своими руками. Затем обнаружил документы деда, который умер, когда мне было три года. Естественно, это он вступил в сделку с высшими силами и предложил мою мать бесу. Правда, ей потом стёрли память. И тогда я узнал про твоё существование…
- Тебе идут белые крылышки, - проговорил Цузуки, вновь прижимаясь к нему. – А у меня чёрные… Мы отлично смотримся вместе в любом обличии.
- Я тоже так думаю… Мы созданы друг для друга.
- Генетическо-магическим путём? – поднял взгляд Цузуки, глядя в глаза Мураки.
- Нет, судьбой. Эта сука ещё похлеще генетики и тёмных сил.
Кивнув, Цузуки начал целовать Мураки, ощущая новый прилив счастья оттого, что все тайны между ними раскрыты. И осталось только два бьющихся сердца без покровов тёмных тайн и крови.
Всё плохое осталось в прошлом.
Нет, не просил.
По идее, совесть у Асато должна быть хрустально чистой и незамутнённой. И он должен радоваться, что сам так легко отделался.
Но сердце в груди болело, и Асато начал ощущать, что ещё немного, и он перекинется в демона. Или призовёт своих шикигами. Да сделает что угодно, лишь бы остановить то трагикомическое безумие, которое сейчас происходило.
Словно что-то уловив, Мураки поднял голову и впился в него взглядом:
- Не вмешивайся, - строго приказал он.
Затем снова уткнулся в свои карты.
А Цузуки ощутил, что нервничает едва ли не больше, чем на «Королеве Камелии», возможно потому, что тогда… Ему было не так уж страшно.
Быть может, ещё тогда в глубине души он мечтал оказаться в его объятиях…
… - Дорогой Мураки, я потрясён, - в голосе Графа Энму слышится разочарование. – Ты всё-таки выиграл у меня, странно. А я-то полагал, что, проиграв Хисоке, ты обязательно проиграешь и мне, что ты никудышный игрок.
- А вдруг я тогда, на лайнере, проиграл специально? – усмехнулся Казутака, глядя на веером разбросанные карты на столе, куда их в разочаровании швырнул мужчина. – Неужели так очевидно, что я мог легко проиграть какому-то малолетке?
Затем Казутака встал, его лицо стало совершенно спокойным, с отстранённым и бесстрастным взором.
- Итак, я помню наш уговор. Мне раздеться самому или ты предпочитаешь сделать это сам? – предельно вежливо поинтересовался он.
Разочарование и злость постепенно трансформировались в чистое желание, похоть. Граф облизнулся:
- Раздевайся. Я хочу получить хоть немного удовольствия. Неплохой бонус.
Расширенными глазами Цузуки следил за этой сценой, вовремя вспомнив, что по условию договора он должен смотреть.
Мураки снимал одежду спокойно и отстранённо, словно находился в кабинете врача.
Асато покраснел, увидев, как Казутака снимает последний элемент одежды, белые боксёры. Разумеется, он не был возбуждён.
- Иди сюда, - вздрагивающим от возбуждения голосом Граф показал на диван.
Мураки кивнул и переместился, открыв глазам Цузуки отличный вид на свои ягодицы. Асато почувствовал, как кровь резкими толчками направилась в пах, а член дёрнулся. Он тут же покраснел и захотел сбежать куда подальше. И только порадовался, что рядом нет Хисоки для полного счастья, который сейчас считывал бы его эмоции и ядовитым, обиженным на весь мир тоном отчитывал его за «непозволительное поведение».
То, что произошло дальше, ввергло Цузуки в ступор и ужас. Граф… от него потянулись сине-розовые щупальца, которые схватили тело белокожего мужчины и начали методично ощупывать, словно повар, который трогает курицу, перед тем, как зажарить. Правда, даже в движениях этих отростков была страсть, которая застыла на лице Графа. Его глаза пылали.
- Ты… совершенство. Жаль, что я не выиграл, так жаль, - бормотал он, подтягивая к себе безвольное тело.
Цузуки видел, что лицо Мураки по-прежнему напоминает лики его любимых фарфоровых кукол. Даже его глаза казались стеклянными, но Асато представлял, какого ему, словно сам только что стал эмпатом.
Энму стащил с себя кимоно и подтянул к своему огромному члену мужчину всеми своими щупальцами.
- Открой ротик, вот так, - проговорил Энму с интонацией заботливого родителя, кормящего с ложки малыша.
И Цузуки с ужасом увидел, как огромный член с трудом протиснулся сквозь тонкие губы Мураки, и едва не протаранил ему горло.
- Он же задохнётся! Перестань! – в ужасе закричал Цузуки.
- Хочешь быть на его месте? – резко обернулся к нему Граф. – Смотри - и молчи.
Но всё же внял предупреждению и поставил Мураки на колени, позволив ему двигаться самому, делать ему минет.
- О, кажется, я ошибся, насчёт этой твоей невинности, - весь дрожа, Энму сжал кулаки, запрокинув лицо, покрытое бисеринками пота. – Ты отлично сосёшь! О, дааа!
Он резко двигал бёдрами, отчего Мураки несколько раз действительно был близко к удушению. Но доктор с неимоверной силой сопротивлялся толкающим его на член щупальцам и немного отодвигался, чтобы затем вновь взять громадный инструмент в рот почти на всю длину.
Цузуки не знал, сколько продолжалась экзекуция, но, наконец, Граф Энму задрожал и кончил – Мураки едва успел отодвинуться, едва не порвав в клочья несколько щупалец - и струя спермы оросила его грудь и потекла по телу, словно на него вылили кувшин молока.
С силой рванувшись, Мураки вырвался из ослабевших щупалец Графа, кинулся к Цузуки, схватил его за руку и поволок совершенно не сопротивляющегося Асато к выходу.
- А как же одежда? – бросил ему в след мужчина разморено-ленивым голосом.
- Оставь себе в качестве фетиша для мастурбаций! – крикнул в ответ Казутака и выволок Цузуки в сад.
… Цузуки не помнил, как они добрались до комнат доктора. Мужчина тот час же кинулся в душ и не выходил оттуда так долго, что Асато уже готов был выломать двери, чтобы убедиться, что Мураки не режет себе вены.
Мураки выскочил из душа в наспех накинутом халате, даже не завязав пояс.
Схватив стул, он швырнул его в окно, отчего то лопнуло и рассыпалось брильянтами осколков.
Затем диван полетел в стену, разбив несколько ящиков стенки.
Цузуки, вне себя от шока, не зная, что делать, кинулся в комнаты Ватари.
Проигнорировав тот факт, что учёный почивал в длинной женской ночной сорочке, он взахлёб начал рассказывать о том, что произошло, и что сейчас творится с Мураки.
Глаза Ватари расшились, Ютака схватил халат, поспешно накинул его – и они вместе кинулись в комнаты Мураки.
Тот продолжал буйствовать, и от мебели уже мало что осталось.
Они оба пытались его остановить, больше увещеваниями, чем действительно применяя силу – в гневе Мураки был страшнее чем Цузуки в виде демона. А тот методично и неуклонно отодвигал их, чтобы не навредить им, и продолжал расправляться с мебелью.
Когда Казутака немного выдохся и осел прямо на пол, уставившись остекленевшим лицом с горящими глазами в точку перед собой, Ватари подтолкнул к нему Цузуки и произнёс с грустью:
- Побудь с ним до утра. Ты ему нужен.
А сам тихо ушёл обратно к себе.
… - Пойдём спать ко мне, ты тут всё разворотил, - тихо произнёс Цузуки, садясь рядом с ним на корточки и заглядывая в глаза.
Мураки устало кивнул и встал, хватаясь за руку Асато.
Тот потащил его к себе в комнату, уложил на постель и лёг рядом, перед этим быстро скинув всю одежду, не оставив ничего.
Мураки равнодушно стащил с себя халат и кинул его на пол.
Цузуки не знал, что делать. Внутри него всё клокотало. Хотелось что-то сделать, любой ценой вывести его от шока.
Неожиданно для самого себя, темноволосый мужчина осторожно обнял Казутаку и поцеловал в губы. Сперва тонкие уста казались неживыми, резиновыми, но вскоре ожили и с жарком ответили ему.
- Что это было, Цузуки? – произнёс Казутака хриплым голосом, отодвинув его от себя. – Ты впервые сам меня целуешь. Оставь свою гиперболизированную жалость для кого-нибудь другого.
- Не хочу, - Цузуки даже не разозлился от привычно-ядовитого тона. – Мне хочется целовать тебя.
И Цузуки, наслаждаясь, лёг на Мураки и начал покрывать поцелуями его щёки, шею, грудь, спускаясь ниже по напрягшемуся стройному телу.
- Если ты касаешься меня из-за того долга, который я выиграл у Графа, то я тебе его дарю.
Цузуки поднял голову и улыбнулся:
- Ты умеешь молчать в постели? Дай мне сосредоточиться, я никогда раньше этого не делал, но хочу, чтобы всё было… правильно. Так что заткнись, ладно?
От шока Казутака действительно замолчал.
Очень скоро Цузуки отметил, что совершенное белоснежное тело не остаётся бесчувственным к его ласкам, вздрагивая, напрягаясь, выгибаясь, ища более тесного контакта.
Мураки начал отвечать ему, но не перехватывая инициативу, чувствуя, что Цузуки этого не хочет.
Крем для рук поспешно взят в руки, и белоснежная мягкость размахана по большому вставшему члену. Цузуки осторожно насаживается на него, слыша стоны и упиваясь участившимся дыханием мужчины под ним. Тот, сжав зубы, старался не двигаться, чтобы не причинить ему боль.
Вскоре Мураки начал совершать осторожные движения бёдрами, посылая их вперёд, трахая его. Его ладони обхватили бёдра Цузуки и направили их так, чтобы член попадал по простате, вызывая вспышки невыносимого удовольствия.
Асато, опираясь на колени и локти, почти лежал на нём, погружаясь в сладостный дурман, почти забытье, восторг, ощущая волну, исходящую из его души, сметающую всё горести прошлого.
Сжав одной рукой свой член, Цузуки начал яростно ласкать его, ему безумно хотелось кончить на это прекрасное тело. Отметить его, сделать своим.
Мураки вошёл в него очень глубоко и пальцы Цузуки сжались на члене, последний раз проведя к головке – запрокинув голову, он закричал, орошая его семенем.
Мураки глухо застонал, стискивая зубы, чтобы тоже не закричать.
… Наскоро вытерев их поднятым с пола халатом, Мураки перевернул Цузуки и навис над ним.
- Я тоже хочу так. Будем лишаться невинности вместе, - улыбнулся он ему, целуя.
От этого чувственного голоса Цузуки ощутил, как его член снова наливается силой и встаёт.
… Цузуки ощутил себя удивительно цельным, когда с лёгкой гримасой боли Мураки насадился на его член.
Не в силах сдерживаться, Цузуки перевернул Мураки на спину, и, закинув его ноги себе на плечи начал яростно вбиваться в него, уже не в силах остановиться. Но тот только принял более удобную позу, чтобы стимуляция была самой сладостной и начал двигаться ему навстречу.
… Цузуки засыпал, вцепившись в Мураки, чувствуя его дыхание на своём лице. Он был счастлив, полностью и до конца. Наверное, впервые в жизни.
- Я тебя люблю, ты знаешь? – произнёс он на грани сна и бодрствования.
Глаза Мураки резко распахнулись.
- Нет, не знаю.
- Теперь знаешь.
- И как давно ты сошёл с ума?
- Ммм, да давно уже. С тех пор, как я думал, что ты погиб.
- А ты романтик, Асато.
Кивнув, тот ещё крепче сжал его в объятиях – и они оба заснули.
… На завтраке Ватари чувствовал себя потерянным и несчастным. Мураки сидел рядом с Цузуки, а тот прилип к нему, словно приклеенный.
Ютака ещё удивился, как они сдерживаются, чтобы не целоваться каждую минуту.
Ютака обвёл взглядом стол: это зрелище делало несчастным также Татсуми и Хисоку. Мальчик нахохлился, как воробышек, но исправно завтракал. Татсуми же глядел на пару с тоской, но с явной покорностью судьбе.
Ватари вдруг подумал, что ему теперь стоит подумать о поиске нового любовника.
Хм, интересный выбор: Татсуми или Хисока? Оба явно сходят с ума от одиночества и морально готовы к новым отношениям, даже Куросаки, что раньше ему не было свойственно.
Едва дождавшись завтрака, учёный подошёл к насупленному мальчишке.
- Куросаки, ты сегодня такой бледный. Зайди ко мне в лабораторию, хочу провести диагностику твоего состояния.
Тот поднял голову и уставился в карие глаза мужчины.
- Да, конечно, Ватари.
Тот улыбнулся и похлопал его по плечу.
… - И всё-таки, кто ты, Мураки?
Цузуки обнимал блондина, сидя рядом с ним в саду под сакурой.
- А то все говорят о твоём странном происхождении, вот и мне стало любопытно.
- Ты лежал в психлечебнице моего деда, - начал Мураки.
Цузуки напрягся, на что Казутака успокаивающе поцеловал его. – Он тебя изучал, и оставил много записей. Их я прочитал, когда стал взрослым, и тогда узнал, что ты такой же проект Высших адовых сил, как и я.
- Ты тоже? – брови Цузуки заломились. – Ты полудемон?
- Нет, я полуангел. Мой отец был из падших, конечно же.
Ещё раз поцеловал его, Мураки встал и немного отошёл. Яркий белый свет, перья – и уже перед ошеломлённым шинигами появилась фигура с белыми крыльями, с ярко сверкающими глазами: искусственный сиял ярко-алым светом. Ярко сиял тёмно-красный нимб цвета кровавого заката.
Вернув себе привычный облик, блондин уселся рядом с ним.
- Опять рубашку крыльями порвал, - усмехнулся мужчина, и, дотронувшись до подбородка шинигами, мягко заставил того закрыть рот.
- Ага! Вот откуда белые перья!!!
- Какой ты догадливый, - иронично отозвался Мураки, вновь прислоняясь к дереву. – Мы оба тёмные существа. И я вынужден был убивать, чтобы иметь возможность существовать, так как моя плотская оболочка, кровь матери, не могла удержать ангельскую силу. Хотя, скорее я бы назвал это существо бесом, чем ангелом.
- А твой свободный брат? – осторожно спросил Цузуки.
- Он был обычным человеком, и, если говорить правду, настоящим наследником моего отца. Наверное, тот как-то ощущал, что я не его сын, и поэтому решил заделать ещё одного. Пусть неофициального, но всё же родную кровь. Мураки с горечью уставился в пространство:
- А тот его убил. И мою маму. И едва не убил меня. Когда я лежал полумёртвым от выстрела в грудь, появились… ОНИ. И предложили мне сотрудничество и будущее место среди Невыразимцев. Они же сохранили голову Саки – по моей просьбе. Я хотел отомстить братику своими руками. Затем обнаружил документы деда, который умер, когда мне было три года. Естественно, это он вступил в сделку с высшими силами и предложил мою мать бесу. Правда, ей потом стёрли память. И тогда я узнал про твоё существование…
- Тебе идут белые крылышки, - проговорил Цузуки, вновь прижимаясь к нему. – А у меня чёрные… Мы отлично смотримся вместе в любом обличии.
- Я тоже так думаю… Мы созданы друг для друга.
- Генетическо-магическим путём? – поднял взгляд Цузуки, глядя в глаза Мураки.
- Нет, судьбой. Эта сука ещё похлеще генетики и тёмных сил.
Кивнув, Цузуки начал целовать Мураки, ощущая новый прилив счастья оттого, что все тайны между ними раскрыты. И осталось только два бьющихся сердца без покровов тёмных тайн и крови.
Всё плохое осталось в прошлом.
@темы: Yami no Matsuei
-
-
14.11.2008 в 18:49-
-
14.11.2008 в 18:53а ты не планируешь писать про Ватари с Хисокой?
-
-
14.11.2008 в 19:12Всегда пожалуйста!
и всё-таки хеппи-енд, и всё-таки они вместе, и всё-таки огромное пасиба!!!!!!!
а ты не планируешь писать про Ватари с Хисокой?
Рада, что понравилось. Нет, это уже конец фика.
-
-
14.11.2008 в 20:05-
-
14.11.2008 в 20:08Нет, вряд ли. Но! Для прелестной хозяйки этого дневника и моей последнее время соавторши, я буду писать подарочный на ДР фик с пейрингом: Мураки/Хисока. Это будет ангстовый романс с ХЭ. И, подозреваю, Цузуки тоже без дела не останется. Так что, подозреваю, что это будет тройничок
-
-
14.11.2008 в 20:28-
-
14.11.2008 в 21:42-
-
14.11.2008 в 21:58-
-
01.12.2008 в 22:46-
-
02.12.2008 в 02:58Вам огромное спасибо за внимание!